| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЦЕННОСТЬ И ИЕРАРХИЯ ОБЩНОСТЕЙ
ГЛАВА XXI
ЦЕННОСТЬ ЕДИНЕНИЯ КАК ТАКОВОГО
Имеет ли какую-либо ценность общность в самом широком смысле? Это вопрос, который мы должны поставить в первую очередь. Заключается ли в том, что люди вступают в духовный контакт, объединяются, нечто ценное по сравнению с существованием в одиночку, когда люди сосуществуют не объединяясь?
Ценность единения как объективное выражение любви
Прежде всего мы можем констатировать, что установки, представляющие собой истинное движение «к другому человеку», принимающие, его как личность в подлинном смысле слова и тем самым актуализирующие объединение с ним, являются нравственно ценными в отличие от всех тех установок, которые содержат в себе отталкивание другого человека и являются поэтому нравственно негативными. Другими словами, любая установка, содержащая в себе элемент любви, является нравственно ценной именно благодаря этому элементу, а любая установка, содержащая в себе элемент ненависти, является именно благодаря этому моменту нравственно негативной.
Разумеется, не всегда любое принятие другого человека является чем-то хорошим, а отталкивание его — чем-то плохим. Нравственно хорошим является только ценностноответное принятие, а не интерес к другому человеку, связанный с тем, что он может быть мне полезен, что он удобен в общении или так или иначе приятен мне. Точно так же подлинным принятием может быть названо только ценностноответное принятие, а не интерес, не имеющий характера ценностного ответа и не приводящий к объединению людей собственно как личностей.
С другой стороны, отталкивание, относящееся не к личности как таковой, а к ее негативным поступкам, настроениям, качествам, может быть в высшей степени нравственным. Ценностные ответы негодования, отвращения и т. д., если это рациональные ответы на нравственно негативное, являются не только чем-то хорошим, но и требованием нравственности. Но эти акты, будучи реализованы в чистом виде, не означают отрицания человека как такового — напротив, они, являясь чистыми ценностными ответами, также вырастают из внутренней солидарности с самой подлинной сущностью другого человека, с его подлинным предназначением и даже с его законными истинными интересами. Таким образом, мы можем сказать в самом буквальном смысле: любое принятие другой личности как таковой нравственно позитивно, а любое отрицание личности как таковой негативно. Напротив, принятие многих качеств в другом человеке может быть чем-то весьма негативным, а несогласие со многими качествами в нем — весьма позитивным.
Напротив, равнодушие к другим людям всегда является чем-то явно негативным, будучи отсутствием требуемого ценностного ответа, — это касается как равнодушия к людям как таковым, так и равнодушия к их положительным и отрицательным качествам. Поэтому любое объединение людей подразумевает также и нравственно ценные установки как раз в той мере, в какой оно является подлинным объединением.
Но и помимо этого не является ли объединение людей как таковое само по себе, вне зависимости от приводящих к нему установок, носителем ценности? Мы можем и на это ответить утвердительно. При этом мы в первую очередь имеем в виду не ту ценность объединения, которой оно обладает в результате того, что оно открывает и сохраняет ценности в объединившихся людях. То, что единение в самом широком смысле может способствовать раскрытию различного рода ценностей в объединившихся людях, очевидно, и это как правило также считается достоинством объединения. Мы еще вернемся к этому значению общности для отдельного человека.
Но прежде всего мы должны спросить: обладает ли ценностью объединение как таковое, ценно ли его существование само по себе, независимо от того, что оно может дать отдельным входящим в него людям? Представим себе, с одной стороны, некий мир святых, в котором они совершенно не связаны между собой, а просто сосуществуют друг с другом, а с другой стороны — такой мир, в котором они различнейшим образом тесно связаны между собой. Обладает ли последний преимуществом перед первым? Увеличение достоинства каждого из этих людей в отдельности в результате возникновения общности, конечно, исключается, поскольку в обоих случаях мы считаем всех этих людей совершенными. Но, очевидно, во втором случае добавляется своеобразная новая ценность, присущая объединению как таковому. Сам по себе ценен и момент объединения как таковой. Уже в том случае, когда два человека любят друг друга, но при этом не происходит взаимопроникновения взглядов любви при взаимном высказывании последней и связанного с этим единения, мы ясно видим, что здесь остается нереализованной какая-то ценность, которая возникает только вместе с духовным единением этих людей. Независимо от нравственной ценности их объединенных установок в их объединении как таковом заключается нечто прекрасное, объективно ценное по сравнению с ситуацией их изолированного существования.
В чем именно заключается эта собственная ценность объединения? Чтобы это понять, мы должны прежде всего принять во внимание то, что если ценность наполняет собой межличностное пространство, то это означает новую ступень ее реализации. Объединение двух людей означает новую своеобразную реализацию ценности любви. Такая межличностная связь является как бы объективным выражением любви; ценность любви находит в ней новую форму своей реализации.
Взаимная любовь двух людей может быть сама по себе абсолютно глубока, значительна и чиста, даже если она остается невысказанной с обеих сторон и реально не достигает своего объекта. Однако нет никаких сомнений, что реальное взаимопроникновение взглядов любви, в котором возникает объективная связь, не только добавляет нечто ценностно-нейтральное, но в этом заключается, так сказать, новая победа любви, происходит новая своеобразная, аперсональная реализация любви, и это объективное ее выражение представляет собой определенный ценностный плюс. Конечно, это не касается специфически нравственной ценности любви, которая присуща исключительно личности и ее установкам. Но это объединение как таковое влечет за собой своеобразную, уникальную реализацию «содержания» изливающейся доброты, характерной для любви.
Это также означает новую степень недостойного, если имеют место не просто две невысказанные установки взаимной ненависти, а межличностно реализованная вражда. Негативное содержание ненависти, разрушительный яд, само по себе зло ненависти тем самым распространяется за пределы отдельных личностей — реализуясь в межличностной сфере, празднует очередной триумф. Другими словами, возникновению межличностной сферы присуща новая, а именно аперсональная ценность реализации содержания любви или — в случае ненависти — она реализует новое недостойное. Объединение в любви является новым благом по сравнению с невысказанными установками любви; раздор в ненависти является новым злом по сравнению с ее невысказанными установками. Когда межличностная сфера остается неактуализированной, отпадает и определенное измерение реализации. Слово любви или ненависти не находит своего объективного выражения.
Само собой разумеется, высота ценности объединения зависит от его качества: чем благородней и глубже взаимная любовь, тем выше объективная ценность объединения. Она возрастает также вместе со степенью единства. Чем выше ценность, чем полнее она реализована, тем больше приближается к единению любовная связь; в последнем она достигает своей кульминации.
Усиление влияния той ценностной сферы, «именем» которой люди объединяются
Помимо этой ценности объединения как объективного выражения любви в любом объединении происходит также своеобразное усиление влияния того блага, «вокруг» которого объединяются люди, в которое они совместно инкорпорируются. В шестой главе мы увидели, что с любой инкорпорированностью в ту или иную ценностную сферу тесно связана своеобразная реализация последней, которую лучше всего назвать усилением влияния соответствующей ценностной сферы. В любом взаимопроникновении взглядов любви заключается, как мы уже видели, еще один, особый вид инкорпорированности обоих партнеров в одну ценностную сферу. Здесь идет речь о тесно связанном с этой инкорпорированностью специфическом усилении влияния соответствующей ценностной сферы. По сравнению с реализацией блага, которая заключается в том, что отдельный человек предан ему, что оно как бы живет в нем, — вовлечение межличностной сферы означает также и в этом отношении нечто совершенно новое.
Этот факт отражает возвышенные евангельские слова: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матф. 18, 20). Они ясно указывают на ценность общности в истинном смысле слова. Ибо это означает, что если человек не только сам по себе живет Христом, но по меньшей мере два или три человека объединены вокруг Христа, то в этом случае Христос присутствует в них еще каким-то новым образом. Подобное присутствие того, именем чего люди объединяются, относится не только к этой высшей форме, но и к любому благу или ценностной сфере, в которой объединены двое или более человек.
Разумеется, при объединении во Христе происходит нечто уникальное: такое присутствие приобретает несравненно более точный смысл, поскольку здесь идет речь о личности, а не о безличном благе или ценностной сфере, и, к тому же, Бог может присутствовать в несравненно более подлинном смысле, нежели что-либо другое.
Тем не менее также и при любом другом межличностном объединении mutatis mutandis наблюдается новый вид влияния, или реализации блага, которое объединяет людей, по сравнению со случаем, когда данные лица преданы этому благу сами по себе. Реализация, осуществленная в преданности благу, распространяется тогда на межличностную сферу — благо становится реальным не только в интимном мире отдельного человека, но и в объективном, относительно публичном мире. Когда соответствующие ценности реализованы и в этой сфере, устанавливается более полное их господство.
Само собой разумеется, это касается как достойного, так и недостойного. Более подлинно реализуется не только истинное благо в случае, когда вокруг него объединились люди, — по сравнению с его реализацией в необъединившихся людях, — но и для фетиша объединение людей вокруг него означает его триумфальное раскрытие. Если группа людей совместно поклоняется какому-либо идолу, то это большее зло, нежели приверженность ему людей по отдельности. Любая ересь в гораздо большей степени реализуется в том случае, когда она объединяет вокруг себя людей, нежели в случае, когда люди исповедуют ее в одиночку.
Поэтому в отношении этого второго момента нельзя говорить просто о собственной ценности объединения по сравнению с его отсутствием или «разобщенностью», как в отношении первого момента — объективного выражения любви, — а лишь о представленном в объединении как таковом новом измерении реализации ценности или недостойного. Здесь идет речь не о ценности, присущей объединению как таковому, т. е. присущей каждому конкретному объединению, а только о моменте усиления, который вообще свойствен объединению исключительно как чему-то как бы «нейтральному» и который, в зависимости от объективного элемента, конкретно одушевляющего общность, представляет собой соответствующее увеличение ценности или недостойного по сравнению со случаем отсутствия объединения.
Следовательно, мы можем сказать: объединение людей, помимо собственной ценности, присущей ему как объективному выражению любви, может быть еще ценным и постольку, поскольку оно представляет собой своеобразную реализацию объективного момента, «именем которого» объединяются отдельные люди, но, естественно, только тогда, когда этот момент является истинным благом. Выражение «именем чего-либо» столь характерно, что мы отныне будем использовать его терминологически, причем — для того чтобы подчеркнуть его терминологический характер — в его латинской форме: in nomine или nomen.
Объективная ценность единства
Наконец, в объединении людей заключена еще и объективная ценность, носителем которой является момент единства как такового. Во всех сферах бытия единство представляет собой ценность по сравнению с его отсутствием, разобщенностью, хаосом. Ценность заключается в единстве мирового целого по сравнению с хаотическим сосуществованием — в единстве как материального, так и духовного заключается своеобразный позитивный момент. Это не только эстетическая ценность, являющаяся предпосылкой прекрасного, но и, кроме того, абсолютно всеобщая, фундаментальная, окончательная ценность. На ней основаны ценности гармонии, порядка и формы. Эта ценность заключается и в единстве людей. Ею обладает любое их объединение по сравнению с его отсутствием, разобщенностью.
Эта своеобразная глубокая ценность единства станет нам особенно ясна, если мы вспомним о той фундаментальной связи, что существует между собственным содержательным характером объективных ценностей и единством. Нам довелось подробно говорить об этом при ознакомлении с virtus unitiva ценностей. Подобно тому как мир ценностей приводит каждого соприкасающегося с ним человека в состояние сосредоточения, «сводит воедино» его разнообразные жизненные устремления, подобно тому как он каждого человека делает более глубоким и указывает ему на средоточие его души, точно так же ценность в соответствии со своей глубочайшей природой объединяет всех людей, попадающих в зону ее влияния. Ценность рождает единство, и эта ее эманация настолько связана с ее глубочайшей сущностью, что сама по себе также представляет ценность.
Конечно, такая ценность единства, проистекающая из связи между ценностью как таковой и единством, в конкретном случае представлена лишь в той мере, в какой речь идет о единстве, рожденном ценностью. Однако не во всех случаях, когда мы говорим об объединении в широком смысле, имеет место совершенное или хотя бы только преимущественно конкретно рожденное ценностью единство.
Но этот тип самой подлинной связи между ценностью и единством представляет как бы вершину абсолютно всеобщей метафизической связи, которая существует между всеми духовно потентными, т. е. формообразующими и в этом отношении подлинными единствами, с одной стороны, и идеями, или миром ценностей — с другой. Любому истинному единству мир ценностей служит по крайней мере фоном, и поэтому оно как таковое несет на себе отблеск этого мира. Глубочайшая связь ценности, смысла, формы и единства придает единству ценность, имеющую свое глубочайшее основание в единстве Бога.
Значение объединения для объединенных людей
Как мы уже подчеркивали, помимо всех тех ценностей, которыми обладает объединение исключительно само по себе, оно может иметь большое значение и для объединенных в нем людей. При этом, разумеется, мы должны отличать то значение, которое имеют люди для объединенных с ними, от значения самого объединения. Так, друг может являться для человека источником счастья и утешения; он может оказывать ему разнообразную помощь, в том числе и в его духовно-нравственном и религиозном развитии.
Точно так же поддержкой объединенным людям в духовном, нравственном и религиозном отношениях может служить и их объединение. Межличностная реальность, которую представляет из себя объединение, укрепляет добро в добром человеке. Своеобразная реализация добра, заключающаяся в том, что многие люди объединяются вокруг него, поддерживает отдельного человека в его преданности добру, создает для этой преданности новый базис. Таким образом, объединение людей имеет ценность также и по той причине, что оно реализует ценное в объединенных людях. Одновременно оно является объективным благом для человека. Реализуя в объединенных людях ценность, оно не только само по себе ценно, но и способствует возникновению истинных законных интересов у объединенных людей; оно является bonum, благом для объединенных. Оно является таковым особенно потому, что в зависимости от своего характера и глубины может утешить объединенных, увеличить их радость и смягчить страдания. Прежде всего оно само по себе приносит радость. Также и в этом отношении оно является объективным благом для человека. Таким образом, объединение помимо значения, которое оно имеет само по себе, имеет дополнительное значение для объединенных. Оно является объективным благом для них, поскольку в реализации ценностей в объединенных оно соблюдает их законные интересы и приносит им объективную радость; кроме того, оно является ценным постольку, поскольку поддерживает объективную ценность объединенных людей.
Все это относится опять-таки только к объединению вокруг добра. Но и вообще не следует оставлять без внимания соответствующие модификации, связанные с характером того, вокруг чего объединяются. Если люди объединяются вокруг фетиша, то это объединение действует таким образом, что они все глубже запутываются в соответствующих заблуждениях. Не только дурной пример других, но и особенно межличностная реализация ложных представлений, заключающаяся в данном объединении, мнимое достоинство их кажущейся реальности поддерживают и укрепляют отдельного человека в его идолопоклонстве.
Следовательно, речь идет об «усилительной» функции объединения в позитивном или негативном отношениях — в зависимости от характера того момента, вокруг которого объединились люди. Объединение вокруг идола наносит ущерб отдельному человеку и, таким образом, представляет собой нечто недостойное; объединение вокруг подлинного блага поддерживает человека и, таким образом, является ценностью. Наконец, объединение обладает ценностью постольку, поскольку оно создает особо благоприятную ситуацию для взаимного «излучения своей сущности«, а также ее «восприятия» и для связанного с этим содействия отдельному человеку в реализации им ценностей.
ГЛАВА XXII
ЦЕННОСТЬ ОБЩНОСТИ
Мы видели раньше, что общность в узком смысле представляет собой нечто совершенно новое по сравнению с контактом или отношениями между людьми. Это образование также является ярко выраженным носителем ценностей. Во-первых, в ее сфере находятся все до сих пор рассмотренные ценности, которые мы хотя и отнесли к необщественным связям, но которые, тем не менее, как легко видеть, совершенно не ограничиваются ими, несмотря на то что они разнообразно и в значительной мере модифицируются в общности, а в отдельных случаях и не представлены в ней.
Кроме того, в сфере общностей существуют характерные ценности, носителями которых являются или только она или ее отдельные типы, а не простые объединения. В последних главах этого раздела наши общие рассуждения будут наполнены многообразным конкретным содержанием. Здесь мы ограничимся кратким обзором решающих ценностных моментов.
Усиление влияния и реализация ценностей в различных типах общности
Во-первых, в общности, само собой разумеется, представлена ценность единства, а именно в еще более совершенном виде, чем в простом объединении.
Во-вторых, здесь мы также имеем ценность объединения, объективное выражение торжества любви. Хотя здесь можно увидеть одно кажущееся противоречие. Мы говорили об этой ценности как о победоносном раскрытии любви в межличностной сфере, которое как таковое представляется происходящим и переживаемом взаимопроникновении взглядов любви. Но, как мы видели, переживание во многих общностях в той или иной мере отступает на задний план. Даже в такой сверхзначимой общности как человечество переживание вообще не является конститутивно необходимым — как в отношении образования этой общности, так и в отношении членства в ней.
Теперь нам нужно понять то, что и в этих случаях — и к тому же в еще большей мере — представлен момент, играющий роль торжества любви: в определенной степени это объективное, любовное, объединяющее «прилежание друг к другу», ясно «высказывающееся» и раскрывающееся в находящейся между членами общности и охватывающей их сфере.
Исключениями, конечно, являются жизненная сфера, объединение и общность на основе общих интересов; последнюю едва ли можно рассматривать как общественное тело даже в сомом широком смысле. Эти образования в содержательном отношении не имеют ничего общего с любовью. Однако они не совсем исключены из сферы этой ценности, хотя она и представлена в них в своей самой слабой форме, в качестве объективного зачатка.
Далее, нетрудно видеть, что та своеобразная ценность, которую мы назвали межличностной реализацией и усилением господства Nomen (имени), представлена в общности kat’exochn (в высшей степени). Это непосредственно следует из того, что было скачано прежде. Достаточно напомнить хотя бы о том, какую важную роль в конституировании общности играет соответствующая смысловая сфера и насколько она, со своей стороны, связана с соответствующей ценностной сферой. Охваченная общностью межличностная сфера, всецело существующая «под знаком» соответствующей ценностном сферы, представляет собой несомненные владения последней, в которых, очевидно, особым образом усиливается ее господство. Это усиление господства соответствующей ценностной сферы по сравнению со случаем простого объединения является даже в формальном отношении более совершенным, поскольку общественное тело представляет собой но сравнению с простыми объединениями еще более самостоятельную объективную межличностную реальность.
Если мы примем во внимание конститутивное значение определенной смысловой сферы для той или иной общности, то мы сразу увидим имеющее здесь место необыкновенное усиление господства nomen, определяющее соответствующую смысловую сферу. Несомненно, ситуация здесь меняется по сравнению с простым объединением людей. Если мы, как только что в отношении ценности объединения, рассмотрим человечество, нацию, семью, государство, которые мы противопоставляем как объективные общности общностям, фундированным переживанием, то вначале может показаться, что в отношении их нельзя напрямую говорить о неком nomen. Ибо здесь не происходит субъективно осуществляемого сознательного объединения, которое наблюдается, например, в дружеском круге, дружеской паре или брачной общности, не говоря уже о явно сознательном отношении к nomen, имеющем место в духовной общности.
Но при более внимательном анализе обнаруживается, что в аналогичном смысле мы и здесь можем говорить о nomcn. Даже в отношении человечества, этой крайне объективной общности, мы можем сказать, что все люди объединяются в нем in nomen (именем) определенной ценностной сферы и что эта ценностная сфера реализуется и усиливает свое господство аналогично тому, как это происходит с ценностной сферой в объединении, в котором сознательно связаны между собой два или более человек. Собственная ценностная точка зрения, заключающаяся в особом межличностном усилении господства ценностной сферы, in nomen (именем) которой объединяются отдельные члены, полностью присутствует и в объективно фундированных общностях, а тем более — в общностях, фундированных переживанием.
Как мы видели в шестой главе, тесно связанная с инкорпорированностью отдельного человека в определенную ценностную сферу реализация соответствующей ценностной сферы в нем не означает реализацию ценностей в собственном смысле. Аналогично, межличностная реализация в общности ценного nomen не является полной реализацией ценностей. Это заставляет нас назвать ее усилением господства. Хотя это усиление господства само по себе ценно, однако полностью реализованная в нем ценность не тождественна той, которая усиливает ее господство.
В определенном смысле ценности, тематичные в общностях, находят в последних более полную реализацию помимо усиления своего господства. Например, наличие авторитетной правовой инстанции в государстве, которая следит за соблюдением того, что является объективно справедливым, и обладает творческой правовой потенцией, представляет собой не только межличностное усиление влияния идеи права, которым является, например, и духовная общность, темой которой является правовая сфера, — эта инстанция реализует также и в еще более полном смысле мир права, особенно в каждом отдельном решении и осуществлении того, что является справедливым.
В нации, например, точка зрения усиления господства nomen отступает на второй план по сравнению с более подлинной реализацией определенных ценностей в ярко выраженной целостной индивидуальности, которую представляет собой нация. Так же как в отдельном человеке ценность духовной личности как таковой и особые достоинства определенной индивидуальности реализованы в более подлинном смысле, так и в нации становятся реальными как ценность надындивидуального культурного «духа», так и особые культурные достоинства определенной национальной индивидуальности. Ясность духовного взора, необыкновенное чувство формы, с которыми мы сталкиваемся в древнегреческой нации, являются достоинствами, которые не только распространяют свое господство в общности, но и становятся реальными в ней и с ней. При этом речь идет не только о том, что эти достоинства приобретают реальность в определенных членах данной общности, но и о том, что эти ценности присущи самой нации и выражаются, в частности, в языке, образе жизни и т. д.
Конечно, в некоторых общностях, таких как нация, дружеский круг и т. д. мы должны различать две вещи: например, в отношении нации — специфическую ценность, заключающуюся в реализации целостной индивидуальности, и особую ценность определенных целостных индивидуальностей. Любой нации присуща первая ценность. Напротив, та ценность, которую имеет столь высокая в духовном отношении нация, как греческая, естественно, основана на ее особой целостной индивидуальности и присуща отнюдь не всем нациям, какой бы выраженной ни была их целостная индивидуальностью. Таким образом, мы должны различать особые ценности, имеющие в нации как таковой свою специфическую реализацию, и тем больше представленные в ней, чем подлинней и выраженней общность нации, и особые ценности, носителями которых могут быть только некоторые нации.
В государстве же, семье, браке и т. д. этого различия нет, так как относящиеся к ценностям различия между конкретными государствами, супружескими общностями, семьями заключаются как раз в большей или меньшей реализации самого смысла государства, семьи, брака. «Лучшее государство» — это более подлинное государство, которое более адекватно реализует специфическую ценность государства как такового.
«Дела» различных общностей
Мы еще лучше увидим эту более полную реализацию ценностей в общностях, если будем иметь в виду не только общность в целом, но и специфические «дела», осуществленные в общности и общностью. Разумеется, эти дела, будучи осуществлены господствующим в данной общности именем, в определенной степени являются новым плодотворным «продолжением» усиления господства ценностей.
Любая общность имеет определенные рамки соответствующих ей дел, определенную сферу возможных ценностей, осуществление которых подчинено ей. Эти дела весьма различаются в зависимости от вида общности. Как уже указывалось, это не обязательно дела всей общности в целом — это касается даже дел, специфически осуществляемых в общности. Так, любое справедливое судебное решение, любой позитивный акт исполнительной власти представляет собой ценность, которую можно рассматривать как специфическое дело государства. Например, в справедливом судебном решении в полном, подлинном смысле реализуется ценность, присущая миру права. Точно так же любая ситуация, в которой родители нежно оберегают своего ребенка от внешних и внутренних опасностей, означает нечто ценное, являющееся специфическим достижением семьи. Любая совместная молитва или орденское постановление представляет собой специфическое дело всего ордена и т. д. При этом особо следует принимать во внимание один определенный значительный тип дел: а именно осуществляемое общностью сохранение и поддержание ценностей в отдельном человек, члене данной общности29.
Как много значит, например, нация для культурно-духовного развития отдельного человека — какую большую роль она играет в формировании великих гениев, которые растут и расцветают внутри нее! Насколько содействует семья духовному, нравственному, а также религиозному развитию отдельного своего члена! Здесь услуга, которую оказывает общность объективной ценности отдельного человека, особо непосредственна. Тем более это относится к браку: эта общность устремляет супругов ввысь, в смысловой сфере этой общности заключено вечное sursum corda (устремление душ вверх), вечный призыв к восхождению! Значение общности для объективной ценности отдельного человека ярче всего проявляется в церкви. Все здесь — как непосредственное излучение ее сущности, так и ее специфические дела в узком смысле, прощение грехов, благословения, но прежде всего святое причастие — находятся в теснейшей связи с освящением отдельного человека.
Эта ценностная точка зрения имеет огромное значение. Ибо мы не должны забывать, что ценности, носителями которых могут быть отдельные личности, выше тех, которыми может обладать общность, за исключением общности мистического тела Христова. Отсюда, вопрос о том, какую роль играет общность в поддержании ценностей отдельного человека, имеет решающее значение для ее иерархического положения.
При этом, конечно, следует принимать во внимание не только то, поддержанию каких ценностей в отдельной личности служит данная общность в соответствии со своей смысловой сферой, но также и то, какого рода эта служебная функция. Если она имеет лишь инструментальный характер, то ее значение для ценностного ранга совсем иное, нежели в случае гораздо более глубокого и интимного посредничества.
Например, если объединение оказывает благотворное влияние на отдельных людей, создавая при помощи внешних средств осуществления какой либо очень значительной цели ситуацию, которая, в свою очередь, способствует проявлению высоких достоинств в отдельных людях, то это может привести к его дополнительному сплочению, но не возведет его как общность в высокий ценностный ранг. Предположим, что организация, призванная решить жилищную проблему, косвенным образом способствует улучшению нравственности. Даже если улучшение нравов является подлинной целью этой организации и ее деятельности, тем не менее связь с этими ценностями является слишком «инструментальной», чтобы общность этой организации в полной мере могла приобщиться к благородству этих нравственных ценностей.
Только в том случае, когда речь идет о таком содействии отдельному человеку, оказываемом общностью, которое гораздо более интимным образом проистекает из смысловой сферы последней, — когда речь идет о духовном «питании» отдельного человека из смысловой сферы общности, ее ценностный ранг одновременно определяется этим ее влиянием. Конечно, в этих случаях собственную ценность общности глубоко характеризует также то, какие именно ценности она может реализовать в своих членах, поскольку это непосредственно связано с ценностной высотой смысловой сферы. Поэтому при определении ценностного ранга общности необходимо также в полной мере принимать во внимание то, какое именно сохранение и реализация ценностей в отдельных людях является ее специфическим делом.
С этой ценностной точкой зрения связан также вопрос о том, насколько в данной общности в соответствии с ее смысловой сферой раскрываются отдельные люди и близки ли они друг другу настолько, что позитивноценностные черты характера каждого отдельного человека достигают своего полного проявления и каждый открыт для восприятия этой эманации другого человека.
Общности как источники объективных благ для человека
Наконец, сюда формально примыкает точка зрения значимости, связанная с вопросом о том, в какой мере общности представляют собой и создают объективные блага для человека. При этом здесь прежде всего имеется в виду их значение как переживаемых объективных благ для человека, поскольку функция общностей как объективных благ для человека в той мере, в какой они при реализации ценностей в отдельном человеке служат его истинным законным интересам, тесно сопряжена с вышеупомянутой поддержкой ценностей в отдельном человеке и поэтому учитывается уже в этом случае.
Какие высокие переживаемые блага представляют собой для отдельного человека государство, нация, дружеский круг, брак и семья! Сколько важных объективных благ предоставляют ему эти общности — от облегчения его материального существования до внутренней защищенности, от радостей, которые дарит родина, до глубокого счастья в браке, от избавления от одиночества до блаженства единения в Боге!
То, что в отношении объективного блага для человека речь, конечно, не идет непосредственно о ценностной точке зрения, — по видимому, уже не нуждается в разъяснении. Тем не менее, при исследовании иерархии общностей мы должны в определенной мере учитывать и эту их функцию, поскольку в том великом и глубоком даре, которым является для отдельного человека общность и создаваемое ею, также отражается ее ценность. Ибо глубокое счастье, которым нас одаривает какой-либо объект, не может не быть связанным с воплощенной в нем самом ценностью.
Этим мы завершаем общий обзор точек зрения на ценность общности и переходим к вопросу о ценностной иерархии общностей.
ГЛАВА XXIII
ЛОЖНЫЕ МЕРИЛА ЦЕННОСТНОГО РАНГА ОБЩНОСТЕЙ
Мы уже раньше сталкивались с моментами, ложно принимаемыми в качестве мерил ценности общностей. Теперь нам следует подвергнуть критике важнейшие из этих ложных ценностных мерил в их взаимосвязи.
Независимость ценностной высоты общности от ее объема
В этом контексте прежде всего необходимо назвать объем общности. Часто полагают, что общность тем значительней и интерес к ней тем бескорыстней, чем больше ее объем. Например, говорят, что интересы семьи должны быть подчинены интересам рода, интересы рода — интересам народа, а интересы народа — интересам человечества. При этом исходят из того, что «часть» всегда должна быть подчинена целому, не понимая, что, как мы видели, более узкая общность только в очень редких случаях может рассматриваться в качестве действительной «части» более широкой.
Мы не собираемся игнорировать того факта, что в сущности самой совершенной общности заложена тенденция к объединению всех людей. Точка зрения объема не является полностью нейтральной в отношении совершенства. Но она связана с ценностью общности не напрямую в том смысле, что может быть безоговорочна принята в качестве мерила ценностного ранга. Сущностью многих весьма высоко стоящих общностей является то, что они могут объединять только незначительное число людей — это семья, дружеский круг, но прежде всего — дружеская пара и супружество; многие низко стоящие общности имеют большой объем, например некоторые союзы. Ясно, что само по себе число членов не может быть признаком ценности общности и констатация того, что одна общность по своему смыслу рассчитана на большее число людей, чем другая, — например, государство или нация по сравнению с семьей или браком — ни в коем случае не означает, что первая общность стоит выше в ценностной иерархии, чем вторая.
Но в качестве признака глубины общности не может безоговорочно рассматриваться и ее малый объем. Люди с определенной ментальностью склонны видеть в многочисленности членов какой-либо общности недостаток глубины, профанацию, опошление, разбавление смысла. Для такой «аристократической» установки большой объем общности эквивалентен ее поверхностности. Разумеется, это совершенно ложная точка зрения. Даже если в общем случае общность субъективно «легче» удерживается на высоком уровне, если она охватывает небольшой круг лиц, то все равно это не относится к объективному характеру общностей. Так, например, человечество — общность, охватывающая всех людей — имеет особо глубокую смысловую сферу. Более того, как мы видели, идея самой совершенной общности, церкви, подразумевает объединение всех людей.
Таким образом, объем — в смысле числа членов, на которое по своей сути рассчитана та или иная общность — совершенно не может служить общим мерилом ее ценности. Ни большой, ни малый объем ничего не говорят заранее о ценности общности.
Однако объем может пониматься и в более глубоком смысле. Могут возразить, что если государство как более широкую общность ставят над семьей и при этом требуют, чтобы права семьи были подчинены правам государства, то в этом случае больший объем означает не просто большее число людей, а прежде всего также более общую, более широкую тему, имеющую общественный, всеобщий интерес в противоположность частным интересам. В этом смысле более широкая общность является главенствующей, подобно тому как целое главенствует над частью.
Но такая аргументация является всего лишь игрой слов, логической неточностью. Во-первых, отношение части и целого, как мы видели ранее, почти везде имеет место лишь в очень ограниченном смысле, поскольку лишь очень редко общность в соответствии со своей смысловой сферой целиком охватывается более широкой — в любом случае, этого отношения нет между государством и семьей. Во-вторых, в двусмысленном употреблении выражения «частные интересы» молчаливо предполагается, что эти более узкие общности связаны с менее значительными вопросами. Здесь ложно предполагается, что в более узких общностях речь вообще идет о том, что принадлежит сфере простых объективных благ для человека, а в более широких общностях, напротив, или об абсолютных благах или по крайней мере о важнейших для человека объективных благах.
В действительности же абсолютные блага в более узких общностях играют принципиально ту же роль, что и в более широких. Частные интересы не являются имманентными темами семьи или супружеской общности, точно так же как они не являются имманентными темами государства. Эти темы равным образом являются моментами объективной ценностной значимости, а не только моментами осчастливливания отдельных членов. Более того, в этих более узких общностях речь идет о ценностях, еще более важных, чем государственные. Таким образом, в этом смысле здесь в еще меньшей степени идет речь о частных интересах.
Это широко распространенное заблуждение. Считается, что самодостаточное значение чего-либо ценного связано с тем, что его объективное содержание касается многих людей. Конечно, объективно ценное фактически затрагивает каждого человека, поскольку он обязан интересоваться им в своей ценностноответной установке. Однако оно касается его потому, что является объективно ценным; оно ценно не потому, что касается каждого. Это отношение ко всем, заложенное в сущности ценности, ни в коем случае не означает, что ценное в соответствии со своим объективным содержанием каким-либо образом связано с «адресатами» этого отношения или даже затрагивает сферу объективных благ для человека.
И наоборот, тот факт, что нечто затрагивает сферу объективных благ для человека и именно таких благ, которые касаются многих людей, еще ничего не говорит об объективной ценности соответствующего содержания. Если же мы наряду со всем этим примем во внимание сферу объективных благ для человека, то по крайней мере в отношении государства и семьи окажется, что более важные и значительные объективные блага бережно хранятся в более узких общностях.
Для ценности общности и для преимущества, которое она имеет перед другой общностью, не может быть решающим момент большего или меньшего объема, как бы ни трактовать это понятие, пусть даже в том смысле, что больший объем означает то, что смысловая сфера данной общности полностью содержит в себе смысловую сферу другой, превосходя ее в содержательном отношении и подчиняя себе. В этом случае, конечно, больший объем означал бы ценностное преимущество. Но подобный охват, как мы видели в предыдущем разделе, почти не имеет места во взаимоотношениях между классическими типами общности30.
Продолжительность существования общности
Кроме того, часто склонны связывать ценность общности с продолжительностью се существования как таковой. Считается, что чем дольше может существовать общность, тем она значительней — другими словами, тем более высокий ценностный ранг она имеет. Такую оценку основывают, например, на том, что продолжительность жизни государства или нации принципиально больше, чем продолжительность жизни семьи (в смысле нашей более узкой трактовки), а тем более брачной общности или дружеской пары. Ведь мы видели раньше, что существуют «индивидуальные» общности, существование которых ограничено продолжительностью жизни составляющих их индивидуумов, и «надындивидуальные», т. е. такие, которые могут охватывать многие поколения. К последним принадлежат государство, нация, культурная общность, сословная общность, род и т. д., но прежде всего человечество и церковь. К первым принадлежат семья, супружеская общность, дружеская пара.
Очевидно, что из продолжительности существования нельзя напрямую выводить значение и ценностный ранг общности. Возможность длительного земного существования не означает, что данная общность в окончательном смысле имеет длительное значение. Акционерное общество может дольше существовать, чем супружеская общность. Его существование не связано с продолжительностью жизни индивидуумов.
Совершенно ясно, что способность к длительному существованию не влечет за собой преимущество в отношении истинно длительного значения — того значения, которое переходит в вечность. Здесь дело обстоит так же, как в случае частных интересов. Постоянное, непреходящее значение ценного не зависит от продолжительности жизни его носителей. Например, непреходящее значение нравственно хорошего поступка не уменьшается даже в том случае, когда поступок не имеет длительных хороших последствий, благодаря которым он, помимо своего нравственного значения, обладал бы еще влиянием в последующие времена. Тем более его значение не ограничивается коротким промежутком его осуществления. Точно так же в качестве подлинной ценности является непреходящей и нравственная ценность. Ее значение вневременное или, лучше сказать, надвременное, и поэтому вообще не может устареть или исчезнуть. Даже тогда, когда поступок уже принадлежит прошлому, значение, которым он обладает благодаря своей ценности, вечно современно, ибо оно ни в коем случае не зафиксировано в том или ином времени. По мере того как речь идет о все более высокой ценности, усиливается и этот момент непреходящего значения.
Таким образом, большую длительность в смысле непреходящего значения ценности следует отличать от возможной продолжительности существования носителя. Идеальное государство как таковое не может реализовать в себе такие высокие ценности, как идеальная семья или идеальный супружеский союз. В этом отношении оно «более преходяще», хотя само по себе оно дольше существует, чем брак или семья.
Чем выше ценность общности и чем выше блага, о которых в ней идет речь, тем длительнее эта общность также и в том смысле, что она находится в более тесной связи со всем тем, что не ограничивается земной действительностью и имеет отношение к бессмертной человеческой душе. В этом смысле семья и брак также имеют более непреходящее значение, чем государство и нация.
Итак, мы видим, что чистая продолжительность существования общности еще ничего не говорит о ее ценности — эта продолжительность может даже противоречить той длительности, которая тесно связана с ценностью. Конечно, если мы можем сказать о какой-нибудь общности, что ее существование безгранично, что она в соответствии со своей интенцией существует веяно, то это говорит о необыкновенной значимости также и ее ценности. Ибо в этом случае ее существование во времени проистекает из ее связи с надвременным. В этом случае ее превосходство в длительности существования над другими общностями означает превосходство ее смысловой сферы надо всем преходящим и поэтому одновременно превосходство ценностного ранга.
Длительность принадлежности, определяемая смыслом общности, как мерило ее ценности
С ценностью общности, напротив, тесно связана длительность принадлежности отдельного человека. В этом отношении очень важным вопросом является вопрос о том, какую длительность принадлежности индивидуума подразумевает по своей сути общность. Семья и брак подразумевают принадлежность в течение всего времени своего существования, а в отношении вытекающих из них более общих любовных общностей — даже вечную. Объединение и тем более общность на основе общих интересов совершенно не подразумевают этого. Также и смена гражданства может иметь смысл и не противоречит сущностным интенциям государственных общностей. Даже выход из одной нации и натурализация в другой не всегда являются чем-то дисгармоничным. Сохранение постоянства принадлежности в течение всей жизни несомненно подразумевает орденская общность и, естественно, больше всего — церковь.
Эта длительность принадлежности индивидуума, подразумеваемая по смыслу общности, тесно связана с ценностным моментом. Однако нужно иметь в виду, что дело здесь не в чисто фактической невозможности выхода из общности. Напротив, существенным здесь является то, требует ли общность по своему смыслу принадлежности к ней в течение всей жизни. Некоторые родовые общности не допускают выхода из них, так как человек не может произвольно отказаться от определенных родовых черт. Но такая невозможность выхода не имеет ничего общего со смысловым требованием принадлежности в течение всей жизни. Например, подобное требование предъявляет по своему смыслу семья. Помимо естественной невозможности аннулировать фактическое родство, семейная общность имманентно выдвигает требование, чтобы на протяжении всего ее объективного существования ее члены сознательно реализовывали свою принадлежность к ней. Тем более это относится к браку, в котором абсолютно очевидно это явное смысловое требование. Только когда брачная общность прекращает свое существование как таковая в результате смерти одного из супругов, оставшийся ее член может заключить другой брачный союз. В еще более выраженном и высоком смысле такое требование предъявляет церковь. В соответствии со своим смыслом она подразумевает постоянную принадлежность к ней своих членов, относящуюся не только к земному, но и к ее вечному существованию.
Требование длительной принадлежности, очевидно, связано со значительностью общности; это требование основано на непреходящем значении смысловой сферы общности и на важном ее значении для отдельного человека. Чем глубже расположено то «место» внутри личности, с которым связана данная общность, тем категоричней требование постоянства принадлежности.
Ложное мерило собственной ценности общности, независимой от отдельного человека
Наконец, ложным мерилом ценностного ранга общности является степень собственной ценности общности, независимой от отдельного человека и его ценности. Например, собственная ценность государства или нации в большей мере независима от отдельной личности, чем ценность человечества или семьи. Соблюдение законности отличается от ценностей отдельной личности резче, чем смысловая сфера человечества, включающая в себя общие задачи отдельных людей или общее метафизическое положение всех людей. В последнем случае смысл общности ближе смыслу отдельного человека, чем это имеет место в государстве и нации. Здесь для общности «остается», по видимому, значительно меньше субстанциального собственного, чем в случае независимой собственной ценности общности. На поверхностный взгляд общность в человечестве сводится почти что к сумме отдельных индивидуумов.
В действительности же ценность общности тем выше, чем «конгениальней» ее смысловая сфера отдельной личности. Чем глубже, центральней смысловая сфера, тем ближе она тому, что и для отдельного человека является главной темой. Но несмотря на эту конгениальность общность сохраняет свою собственную ценность.
Конечно, общности, не обладающие никакой определенной собственной ценностью, а значимые лишь постольку, поскольку они обеспечивают некоторые объективные блага для человека, как, например, все так называемые общности на основе общих интересов, стоят ниже всех общности, обладающих собственной ценностью.
Мы еще вернемся к этому вопросу при рассмотрении истинных мерил ценностного ранга общностей, поскольку одним из них является конгениальность общности и индивидуума.
