| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
ГЛАВА XXIV
ИСТИННЫЕ МЕРИЛА ЦЕННОСТНОГО РАНГА ОБЩНОСТЕЙ
Исключение ошибочных критериев ценностного ранга общностей само подводит нас к самому важному и действительному критерию. Он заключается в природе смысловой сферы соответствующей общности или, в более общем случае, — поскольку не каждая общность имеет смысловую сферу в точном смысле этого слова, — в характере ее тематической сферы. Решающим вопросом является следующий: связана ли эта тематическая сфера с «абсолютными благами» — либо только с «объективными благами для человека»? Или: какого рода эти абсолютные блага или блага для человека?
Нетрудно понять, что природа смысловой сферы или тематической сферы общности представляет собой самое решающее мерило ее ценностного ранга. Достаточно вспомнить, с одной стороны, о той фундаментальной связи, которая существует между смысловой сферой и сферой ценности (поскольку первая принципиальным образом возникает из ценности и ориентирована на нее), а с другой стороны — о центральной, решающей роли, которую играет в общности смысловая сфера или, если она отсутствует, структурно аналогичный фактор.
Общая ценность объединения людей, в определенном смысле также формальная ценность единства, прежде же всего — собственная ценность, представленная в усилении господства соответствующего nomen, кроме того, ценности, реализуемые в рамках общности и в ней самой при известных обстоятельства, а также ценность общности, связанная с ее специфическими ценностями, и особенно та, носителем которой она является как «защитница» и «кормилица» ценности отдельной личности, наконец, значение, которым она обладает как объективное благо для человека или благодаря создаваемым ею объективным благам для человека — все они являются частью функциями соответствующей смысловой сферы, частью детерминированы преимущественно ею.
Обзор ценностных сфер истинных смысловых сфер
Наша цель в первую очередь — понять ценностную иерархию тех общностей, в смысловой сфере которых «абсолютные блага» либо преобладают, либо по крайней мере составляют основной или неотъемлемый элемент. Такие общности обладают настоящими смысловыми сферами. В качестве первого преимущества мы должны еще раз констатировать то, что все они стоят выше общностей, которые не имеют таковых. С точки зрения ценностной иерархии смысловые сферы можно отнести к следующим областям:
1. Область «сверхъестественного», религиозного в узком смысле. К этой области относится смысловая сфера церкви как мистического тела Христова. Кроме того, к ней относится смысловая сфера религиозных орденов и т. д.
2. Метафизическая область. К ней принадлежит смысловая сфера человечества.
3. Сфера любви или, иначе говоря, сфера объединения как такового. К ней принадлежат смысловые сферы всех чисто любовных общностей, например дружеских пар, брака и семьи.
4. Область культуры. К ней принадлежит преимущественно смысловая сфера нации, а также смысловая сфера широких или узких культурных общностей.
5. Область формирования человека в общежитии как таковом. Сюда относятся такие общности, как род, племя, народ, в характере которых существенную роль играет органическая жизненная связь между членами.
6. Область права и формирования общественной жизни. К ней принадлежат смысловые сферы государства, общины и многих других общностей, например органов власти и т. д.
Порядок перечисления этих областей никак не связан с ценностной иерархией. Кроме того, необходимо отметить следующее:
1. Эти области, как легко видеть, существенно различаются и в формальном отношении. Они не являются формально тождественными образованиями.
2. Роль, которую играет смысловая сфера в рамках соответствующего общественного образования, в формальном отношении глубоко дифференцирована в зависимости от принадлежности данной смысловой сферы к одной из названных областей и, кроме того, в зависимости от характера соответствующей общности; более того, в отношении некоторых относящихся сюда общностей о смысловой сфере отчасти можно говорить только в аналогичном, а не в идентичном смысле.
Церковь, corpus Christi mysticum, как самая совершенная человеческая общность
1. Возвышенность ее смысловой сферы
Самыми высокими по своему ценностному рангу во всех вышеприведенных аспектах ценности являются те, смысловая сфера которых либо «сверхъестественна», либо принадлежит к области сверхъестественного. Можно отрицать существование действительно сверхъестественных общностей. Но то, что смысловая сфера подобных общностей в соответствии с их идеей является самой высокой, не может отрицать тот, кто понимает, что подразумевается под такими общностями, и восприимчив к ценностям31. Здесь мы несколько подробней обсудим эту смысловую сферу.
Смысловая сфера церкви как мистического тела Христова прежде всего таинственным образом представлена Христом, Богочеловеком. Кроме того, в ней заключается прославление Бога через общность святых, которые сверхъестественным образом приобщены к божественной жизни пресвятой Троицы вместе с Христом, через Него и в Нем, и тем самым — спасение всех душ. Очевидно, что эта смысловая сфера превосходит по своей ценности все остальные. Ее образует не особый вид ценности, а сущность всех ценностей — и не только сущность всех естественных ценностей, но и высших ценностей, явленных только в Откровении: святость в ее материально наполненной форме; не только абсолютное, смысл всех смыслов, цель всех целей, в его естественном облике, но и «явленная» сверхъестественная слава Божья. Наконец, с этим связан тот необыкновенный факт, что данная смысловая сфера не является просто смысловой сферой — она таинственным образом составляет единое целое с личностью Самого Богочеловека, поскольку данная общность есть Его «мистическое тело». Необыкновенная возвышенность смысловой сферы церкви как мистического тела Христова обусловливает, как легко видеть, ее абсолютное ценностное превосходство во всех рассмотренных выше аспектах.
2. Ее единство и единение ее членов
Во-первых, здесь непревзойденным образом реализована ценность единства. Ибо единство здесь не только несравненно глубже и субстанциальнее, чем во всех остальных общностях, но это одновременно тот случай, когда личности полностью, не теряя при этом ничего из своего субстанциального характера, соединены в настоящее единство, в котором бытие, свойственное им как членам общности, как бы целиком «вырастает» из их единоличного бытия — либо, иначе говоря, когда членство в общности достигает самого глубокого, центрального ядра человеческой личности.
Во-вторых, в церкви ценность общности как единения личностей представляет собой объективную победу любви. Речь идет об объективной победе божественной любви. Это означает не только то, что она является качественно высшей, несравненно более благородной любовью, чем все остальные ее виды — а отсюда и данное единение является самым тесным и глубоким, — но и то, что божественная любовь, к которой онтологически приобщены члены мистического тела Христова, может объективно объединить последних в таком субстанциальном смысле, о котором не могло быть речи даже в отношении ранее рассмотренного единения в любви. Это ярко выражается в том, что они сугубо индивидуальным образом объединяются в общность заслуг32. Благодаря крещению они онтологически сплачиваются в своей интимнейшей персональной сущности в единство, которое своей глубиной и реальностью не только степенно, но и принципиально превосходит самое тесное интенциональное любовное единство. Церковь есть общественное тело kat'exochn, прообраз и высшее воплощение всех тварных единств.
3. Усиление господства и реализация высших ценностных сфер в церкви
В-третьих, ценность здесь, «именем которой» объединяются люди, несравненно возвышенней всех остальных ценностей. Поэтому общность, представляющая собой новое измерение распространения ее влияния помимо преданности ей отдельного человека, является самой значительной и с этой точки зрения. Одновременно здесь абсолютно совершенна форма усиления господства. Более того, здесь идет речь не только о высшем виде усиления господства высшей ценностной сферы, но и о буквальном воплощении этой сферы. В мистическом теле Христовом Христос как Богочеловек не только является смысловой сферой — но сама эта общность является вечно живым Христом. Он присутствует в ней в совершенно новом смысле.
В-четвертых, сюда относится также то, что эта общность и как таковая реализует ценности, которые несравненно выше тех, которые могут реализовать другие общности. Эта общность свята в самом подлинном смысле слова, она реализует своим существованием не только высокие естественные ценности, но и ценности сверхъестественного порядка и реализует их и в формальном отношении гораздо полнее и подлинней, чем могут реализовать другие общности свои собственные ценности.
4. «Дела» церкви и ее значение для принадлежащих к ней
В-пятых, это станет совершенно ясно, если мы примем во внимание, что отдельные дела этой общности намного значительней дел каких-либо других общностей: прежде всего, это святая месса, в которой действует Сам Христос и осуществляется самое высшее, самое святое — воспоминание о крестной жертве Христа, по сравнению с которой все остальное — пустые призраки; кроме того, это осуществление таинств и до мельчайших деталей разветвленный акт любви Богочеловека — от любого благословения до любой молитвы за грешника; далее, это официальная хвала Богу, ежедневно возносимая тысячами голосов в обращении per Christum Dominum nostrum (через Христа, Господа нашего). Очевидно, что ни одна другая общность не может явить в своих делах что-либо сравнимое с этим по своей ценности.
В-шестых, тем более ясно, что церковь имеет несравненно большее значение в отношении поддержки ценностей в отдельном человеке. Если другие общности, например нация, имеют большое значение для духовного развития отдельного человека или, как семья, также и для его естественно нравственного развития, то церковь имеет такое же значение для его освящения. Если другие общности играют в этом некоторую косвенную роль, то церковь представляет собой прямой и единственный путь к этому. Если другие общности в определенной мере только психологически помогают этому, то церковь онтологически составляет основу этого через осуществляемую в крещении принадлежность к мистическому телу Христову — и тем самым вдыхает божественную жизнь в саму душу. Снова и снова она возобновляет и очищает эту жизнь посредством таинства покаяния, усиливает и раскрывает ее в святом причастии и поддерживает ее своей молитвой.
В-седьмых, в церковной общности наблюдается обусловленное ее смысловой сферой необыкновенное ценностное и сущностное раскрытие отдельного человека, способствующее реализации ценностей в других ее членах. Ибо ко всем «видимым» проявлениям сущности, которым естественным образом способствует ориентированная на Бога и освящение душ общность, добавляется еще и чисто объективное. Необыкновенная онтологическая связь между членами мистического тела Христова позволяет им приобщаться к святости каждого его члена также и чисто объективно. Каждый, даже если он ничего не знает о святости других членов, поддерживается последней.
Наконец, церковь является как сама по себе, так и в своих отдельных дарах, высшим объективным благом для человека. Через нее человек становится Божьим чадом и наследником вечного блаженства. Она является для каждого путем к спасению, истинной родиной и подлинной матерью. Ее существование является для каждого источником высшего счастья, светом в «юдоли слез», преддверием рая. В своих таинствах, в своих непогрешимых назиданиях, в своих заботах о нашем спасении, преисполненных непоколебимой любви, она щедро дарует нам высочайшие объективные блага, в сравнении с которыми меркнут все другие — от правовой защиты государства до самого возвышенного счастья супружеского единения с любимым человеком.
Только она, «сакрализуя» всю жизнь в целом, по-настоящему облагораживает и просветляет все остальные объективные блага для человека. Чем выше эти блага, тем больше они вовлекаются ею в сферу сакрального — и в первую очередь брак, который она поднимает до таинства. Только она, будучи основанием самой подлинной любви во Христе, обеспечивает полное и окончательное единение двух людей и тем самым — высшее земное счастье.
Итак, мы видим, что та уникальная общность, которой считает себя церковь, намного превосходит по всем измерениям ценности все остальные общности. Является ли в действительности католическая церковь такой сверхъестественной общностью, которой она считает себя, это вопрос веры. Но то, что подобная идеальная общность своей ценностью абсолютно превосходит все остальные общности, доступно и чисто философскому пониманию.
5. Ордена и другие объединения в смысловой сфере церкви
Помимо церкви к сверхъестественной области принадлежат также религиозные ордена. Однако их отношение к этой области имеет совершенно другой характер. Они предполагают существование церкви и возможны только в ней. Их значение несравнимо со значением церкви, но в некоторых отношениях они приобщены к ее величию. Их смысловая сфера предполагает существование церкви. Центром этой смысловой сферы является совершенная жизнь во славу Божью, то есть опять-таки сверхъестественная жизнь. Тем не менее сами ордена не являются сверхъестественными образованиями. Можно сказать, это общности в сверхъестественном, однако не сверхъестественные общности. Это общественное тело как таковое не является таким же сверхъестественным образованием, как мистическое тело Христово. Эта общность не имеет «субстанциального» характера и не проникает в глубинное ядро личности. Членство в ордене не имеет такого же первичного характера, как бытие, свойственное отдельной личности как таковой, и как членство в мистическом теле Христовом.
Поэтому орденская общность не идет в сравнение с церковью ни в отношении ценности объединения, ни в отношении ценности единства. Она близка церкви только в отношении nomen, да и то лишь в связи с темой этой общности, также являющейся сверхъестественной, но не на стадии его межличностной реализации. Так же и в отношении «инкарнации» господствующей ценностной сферы орден, разумеется, можно сравнивать с церковью только содержательно, но не формально.
То же самое можно сказать и о том значении, которое имеет орден для реализации ценностей в своих членах. Хотя орден и помогает освящению последних и в этом смысле стоит выше всех остальных естественных общностей, тем не менее он не является онтологической поддержкой подобно мистическому телу Христову- Вступление в орден не означает объективного приобщения к новой жизни, представляющей собой зародыш святости. Отдельные акты, оказывающие здесь онтологическую помощь, эта общность осуществляет не как таковая, a в качестве «части церкви». Точно так же эту общность нельзя сравнивать с церковью и в отношении того объективного блага, которым она является для своих членов. Хотя она и в этом может превосходить даже такие общности, как брак, с церковью ее все равно нельзя сравнивать и в этом отношении.
Наверно, не требуется подробно доказывать то, что обыкновенное объединение с религиозной целью не является сверхъестественной общностью даже в более широком смысле. Даже если эта цель сверхъестественна, она все равно не имеет подлинного значения смысловой сферы общности: она не является ее созидающим и формообразующим началом. Объединение обязано своим существованием исключительно социальному акту, оно как таковое внутренне не зависит от своей цели. Оно остается внутренне пустой общностью, даже если его цель сверхъестественна. Поскольку цель объединения всегда находится, так сказать, вне этой общности, и эта формальная общность не вырастает органически из содержательной, как это в определенном смысле имеет место в ордене и в браке, — даже высшая цель не может сформировать эту общность как таковую и определить ее бытие. Поэтому многие общности, смысловая сфера которых менее возвышенна, чем цель религиозного объединения, превосходят последнее по своему ценностному рангу — например, государство, нация, семья.
Человечество; метафизический характер его смысловой сферы
Если мы обратимся к прочим общественным образованиям, то наряду со случаями явного ценностного превосходства некоторых общностей над другими мы часто видим случаи, когда одну общность нельзя безоговорочно поставить над другой. В отношении некоторых ценностных аспектов одна общность превосходит другую, в то время как в отношении других аспектов ситуация меняется на противоположную, и при этом не имеет смысла подводить «общего итога».
1. Объективная любовная связь между его членами
Ценностная сигнатура человечества определяется метафизическим характером его смысловой сферы. В нем совершенно уникальным образом реализуется ценность объединения людей, объективной победы любви. Конечно, здесь остро дает о себе знать определенная трудность, как мы уже подчеркивали в более широком контексте. Полностью объективный характер этой общности, представляющей собой диаметральную противоположность общностям, фундированных переживанием, создает видимость того, что в отношении нее не может быть речи об объективной победе любви. Тем не менее эта победа как раз и имеет здесь место.
Мы увидели, что это глубокое, важнейшее, приобретающее метафизический характер единство, которое представляет из себя человечество, содержит в своей смысловой сфере такую фундаментальную любовную связь между людьми, что данное единение, хотя оно и возникает чисто объективно, тем не менее — еще до того как люди осознают его — является объективным торжеством любви. Эта общность не является результатом взаимной любви людей; но объективно она как единство наполнена материей любви — и в гораздо большей мере, чем, например, государство, нация или народ. Ибо центральный пункт, вокруг которого объединяются ее члены, имеет гораздо большее отношение к сфере любви, чем аналогичные пункты последних. Метафизическое положение человека прежде всего обусловливает его любовь к Богу и любовное единение со всеми людьми. Эта первичная теснейшая принадлежность друг к другу с особой полнотой воплощает в себе объективную победу любви.
Это станет еще очевидней, когда мы рассмотрим специфическое своеобразие осознания общности с другими людьми в различных ее типах. Человек не может полностью осознавать свою связь с другими людьми как членами человечества не актуализируя при этом свою глубокую любовь к ним.
2. Единство человечества
В этой общности с особой силой воплощена ценность единства. Здесь сплочение людей в единство выражено больше, чем в государстве, нации, народе и даже в семье, поскольку тот слой человеческой личности, который задействован в объединении отдельных членов, чрезвычайно глубок и абсолютно значим. Высшую классичность единства людей как духовных личностей как раз и обусловливает совершенно объективное фундирование этого единства, которое связано с самой человеческой сущностью, которое столь изначально, что для его возникновения не требуется никаких особых условий, которое при этом коренится не в общем сходстве очень непохожих друг на друга людей, а в глубочайшем предназначении всех людей как таковых.
Человечество представляет собой не относительно абстрактное, «рыхлое» единство подобно нации, государству, народу и т. д., а гораздо более содержательное, более глубокое, сплачивающее людей вокруг более значимого центра и поэтому более ценное единство. С ним сравнимо лишь единство дуоперсональной любовной общности, хотя последняя образуется совершенно противоположным образом и представляет собой единство совершенно иного рода.
Что касается nomen, вокруг которого конституируется в качестве единства эта общность, то, по-видимому, мы опять сталкиваемся здесь mutatis mutanclis с вышеупомянутой трудностью, связанной с объективным характером данной общности. Но она и здесь разрешается аналогичным образом, что не нуждается в подробной демонстрации. В этой общности, очевидно, также существует подобный ярко выраженный nomen, а именно nomen высочайшего достоинства. Это мир ценностей в целом и сущность всех ценностей — Бог — в той мере, в какой он познаваем естественным путем.
3. Распространение в человечестве естественного царства Божьего
Специфика возникновения человечества — это его объективная связь с Богом. Поэтому в нем и благодаря ему происходит своеобразное межличностное распространение естественного царства Божьего помимо его распространения в отдельных душах. Связь отдельного человека с Богом, метафизическое положение человека проявляются в новом измерении в силу того факта, что существуют не только отдельные люди, но и человечество. Космическая публичность человеческого предназначения дополнительно реализуется благодаря наличию общности, в которой это предназначение тематично. В человечестве не существует ценностей, которые бы более полно реализовывались помимо этого усиления господства nomen. Человечеству как общности не свойственны также и особые «дела».
Но мы должны задать вопрос: имеет ли эта общность позитивное влияние на ценностные качества отдельного человека? Да, она обладает таким влиянием в высшей степени, хотя эта функция здесь менее очевидна, чем в других случаях. Речь идет не о каких-то конкретных делах во благо отдельных людей, как это имеет место в государстве, семье и других общностях, а о влиянии на осознание общности с другими людьми. Классическое осознание принадлежности к человечеству, а также связи с другими людьми как членами человечества чрезвычайно помогает человеку осознать свое собственное предназначение. В осознании того, что мы объединены с другими людьми вокруг самого подлинного и важного, заключается настойчивый призыв к осознанию собственного метафизического положения.
Человек по своей глубочайшей сути так устроен, что это осознание общей с другими людьми задачи необыкновенно помогает ему в выполнении последней. В обществе легче не только переносить страдания, но и решать тяжелые задачи, сохранять внутреннюю глубину и не упускать из виду свои обязанности. Конечно, для актуализации этого осознания общности с другими людьми необходимо сосредоточение, осознание собственного метафизического положения. Но, кроме того, осознание единства с другими людьми в этом пункте — знают они об этом или нет — чрезвычайно помогает оставаться in conspectu Dei (пред Богом).
Вспоминая о том, как этот аспект данной общности с удивительной силой изображен в заключительном хоре девятой симфонии Бетховена, мы видим, что он имеет огромное значение для отдельной личности в ее продвижении по предназначенному ей пути. Чем сильнее в человеке сознание принадлежности к этой общности, тем глубже его жизнь, тем меньше вероятность того, что он собьется с пути.
Одновременно это означает, что эта общность имеет огромное значение для человека в качестве объективного блага для него — эта ее функция тесно связана с поддержанием ценностей в отдельной личности. Здесь мы сталкиваемся со своеобразным парадоксом. Эта самая объективная общность влияет на отдельного человека исключительнейшим образом через переживание им этой общности.
Отсюда мы сразу видим, что собой представляет человечество в качестве переживаемого объективного блага для человека. Сознание принадлежности к этому торжественному, грандиозному единству приносит отдельному человеку глубокое счастье. Это классический пример той радости, которой одаривает общность как таковая. Осознание великой общности судеб и общего конечного предназначения представляет собой противоположность пугающему одиночеству. Легко видеть, сколько в этом радости, утешения.
Итак, оказывается, что эта возвышенная метафизическая общность несомненно превосходит по своей ценности государство, нацию и народ. Родственны ей в отношении ценности только некоторые дуоперсональные любовные общности и семья. Церковь же, как уже говорилось, несравненно выше ее.
Ценностный ранг любовных общностей
Теперь мы рассмотрим общности, первичная смысловая сфера которых представляет собой любовь или единение как таковое. Сюда в первую очередь относятся дуоперсональные любовные общности: от дружеской пары до общности брака, кроме того — семья и дружеский круг. Вначале мы сосредоточимся на брачной общности.
1. Любовное единение и сакраментальность в браке
Как мы уже знаем, во всех дуоперсональных любовных общностях подлинной смысловой сферой является любовь. Их темой является связь в любви, а именно любви, сосредоточенной на индивидуальности другого человека. Мы видели, что здесь равным образом тематизируется индивидуальное ценностное богатство личности. В смысловой сфере содержится также понимание личности и ответ на нее, интерес к ее выражению и раскрытию. Тематичной является и общая ценность человека как такового. Кроме того, смысловая сфера данной общности косвенным образом охватывает особые инкорпорирующие ценностные сферы отдельных людей. В браке к этому добавляется также то, что оба человека уникальным образом объединяются в общность как телесные существа, т. е. любовь и intentio unionis распространяются и на эту сферу. Происходит уникальная обоюдная передача самого себя другому в физическом единении.
Этот новый момент по сравнению с остальными сколь угодно возвышенными и глубочайшими любовными общностями проявляется, кроме того, в особо содержательной формальной структуре данной общности, а также в ее характере как первичной жизненной общности. Все это вовлекает в ее смысловую сферу еще и другие моменты: тотальную связь партнеров, всю сферу совместной жизни, возможность появления на свет новых людей.
В сакраментальном браке сюда добавляется в качестве высшего момента объективная укорененность всей смысловой сферы в Христе. Ему полностью передается эта любовная общность. Это прежде всего означает, что тематический момент взаимной любви понимается как часть наполненного и поддерживаемого Христом мира любви, т. е. здесь копируется отношение между церковью и Христом.
Что из себя представляет в соответствии с этим ценностный ранг данной общности? Сначала мы поставим этот вопрос в отношении ее nomen, поскольку первый же этап раскрытия ее смысловой сферы являет нам ценностную сферу, именем которой эта общность конституируется. Можно сказать, что это nomen выше nomina (имен) всех остальных естественных общностей — за исключением человечества. Общность, связанная со своеобразным социальным актом заключения брака, уже как раз тем самым объективно конституируется in потinе ценностной сферы высочайшего качества, а именно в самое важное любовное единство — но под влиянием всех остальных вышеупомянутых тематических ценностных моментов.
Эта возвышенная ценностная сфера функционирует в браке как nomen независимо от степени адекватности и интенсивности субъективной реализации данной общности. Тем более это верно в отношении сакраментального брака, который заключается в самом точном смысле этого слова «именем Христа». Поэтому он ценнее самого человечества. Сравнима в этом отношении с сакраментальным браком только общность, возникающая из взаимопроникновения взглядов тематической святой любви.
Для ценностного ранга брачной общности, возникающей с точки зрения nomen на основе субъективной реализации смыслового содержания данной общности, очевидно имеет большое значение то, что хотя в ее идее заключено самое решительное стремление к полному субъективному выражению этого возвышенного nomen, однако такое выражение не является conditio sine qua non (необходимым условием) существования данной общности. Поэтому хотя мы и должны принимать во внимание в первую очередь совершенный брак, но при этом мы сознаем, что сказанное не обязательно применимо в каждом конкретном случае33. В этом смысле все, что сказано о ценностном ранге брака, чисто объективно основанном на nomen, очевидно, почти целиком можно перенести на то, что связано со сферой переживаний. С точки зрения nomen также и переживаемая любовная общность, заключающаяся в совершенном браке, обладает возвышенной ценностью, которая соответственно еще возрастает в сакраментальном браке.
Ценность единения или торжества любви имеет здесь, как и вообще во всех любовных общностях, особое положение постольку, поскольку оно реально составляет единое целое с nomen. Единение в любви является здесь даже самой подлинной темой. Такое уменьшение числа «отдельных» ценностных аспектов, разумеется, ни в коем случае не означает исчезновение какого-либо позитивного ценностного содержания. Напротив, совпадающие измерения набирают силу в ценностном отношении.
Как раз благодаря своей связи с функцией имени ценность единения и достигает совершенно необыкновенной высоты и выразительности. Единение здесь несравненно глубже и теснее, чем в государстве, нации и даже в семье. Это выражается также в том, что брак объединяет в общность обоих партнеров целиком, со всем их жизненным пространством.
Общности, сплоченность которой настолько теснее, подлинней и глубже, а люди как таковые настолько сильнее объединены, чем в вышеупомянутых общностях, присуща общая ценность единения в гораздо большей мере. Любовь здесь одерживает гораздо большую объективную победу.
По этой же причине здесь особым образом представлена ценность единства. Объективное единство этой общности — хотя, конечно, и несравнимое с единством мистического тела Христова — гораздо более высокого рода и совершенной формы, чем, например, единство государства, нации и даже семьи. Сплоченность здесь носит более подлинный характер — уже благодаря совершенно особой объединяющей силе, присущей социальному акту. Только человечество, как мы уже видели, представляет собой естественную общность, которая, несмотря на то что это общность совершенно иного рода, «равноценна» в этом отношении несакраментальному браку. Ибо в ее единстве глубина метафизического фундирования уравновешивает то, в чем имеет преимущество брак: в строгом, формально более точном соединении воедино, прежде всего — в содержательной близости людей, в глубине и тотальности связи между ними, в личной реализации этого единства и т. д.
2. Раскрытие ценностей и счастье, супругов; появление на свет новых людей
Что касается того значения, которое имеет общность брака для раскрытия ценностей в человеке, то из ее смысловой сферы следует, что она превосходит в этом отношении все остальные общности, разумеется за исключением сверхъестественных общностей, а также дуоперсональных любовных общностей, возникших благодаря духовному единению, т. е. благодаря взаимопроникновению взглядов святой тематической любви. Поскольку в брачной общности любовь играет большую роль, чем в семье, человечестве, государстве, нации и т. д., поскольку в ней тематична еще более глубокая любовь и преданность, а такие нравственные качества, как верность, уважительное отношение к партнеру, самоотречение актуализируются в более глубоких слоях личности, — нетрудно видеть, что имманентное значение этой общности для нравственного развития обоих ее членов больше значения других общностей.
Имманентное требование этой общности напряженней, чем у них. Требуемые браком сосредоточенность и углубленность, его имманентное sursum corda не свойственны упомянутым общностям. Быть совершенно понятым другим человеком, быть полностью принятым в своем сущностном слове — это необыкновенная поддержка в становлении и развитии личности. Этот момент тем более значим в сакраментальном браке. Последняя общность даже одаривает благодатью, помогает освящению.
Наконец, супружеская общность имеет еще одну необыкновенную ценность, поскольку в соответствии с ее смысловой сферой в ней появляются на свет новые люди. Рождение нового человека можно в расширенном смысле понимать как дело брачной общности. Это ее предназначение придает ей высочайшую ценность, свойственную ей вследствие производимого ею действия. Но ценностно значимая связь с рождением новых людей не является всего лишь причинной связью, а имеет отношение также и к сфере интенции и глубоко основана на смысловой сфере данной любовной общности, в которой два человека становятся «плотью одной». То, что физическая связь двух людей, представляющая собой символ и выражение духовного единения, одновременно является причиной появления на свет нового человека, — это удивительный, таинственный, полный глубочайшего значения факт. Дуоперсональная любовная общность, предназначение которой в том, чтобы дарить жизнь новому человеку — и делать это в органической связи со смысловой сферой, которой она обладает я качестве любовной общности, приобретает в этом отношении высочайший ранг, поднимающий ее над всеми остальными естественными общностями. Ее плод драгоценнее плодов любых других общностей34.
Нетрудно понять, что эта общность согласно своей смысловой сфере может принести человеку более глубокое счастье, чем все остальные естественные общности. То глубочайшее счастье, которым одаривает нас уже заключающаяся в браке любовная общность как таковая, и к которому еще добавляется то, что несет в себе реализация специфической супружеской общности, — утешение, увенчание и возвышение всей жизни, все то, что общность брака дает своим членам, — несравненно превосходит то, что может дать человеку государство, нация, партия или общность на основе общих интересов. Да и в отношении человечества мы не можем даже отдаленно говорить о столь высоком счастье. Более того, счастье, которое может дать брачная общность, несравненно глубже и сильнее счастья, источником которого является семья как таковая. Дарить счастье — это в большей мере составляет тему данной общности, чем тему всех остальных естественных общностей.
Итак, мы видим, какое высокое место занимает брак в ценностной иерархии общностей и что он превосходит почти во всех ценностных сферах большинство остальных общностей.
3. Nomen любовных общностей и их стремление к инкорпорированию в Христа
Многое из того, что было сказано о браке, можно отнести — частью без изменений, частью с понятными изменениями — не только вообще ко всем дуоперсональным любовным общностям, но и к прочим типам этого рода общностей. Хотя, разумеется, многие из указанных моментов не представлены в последних, однако имеет большое позитивное значение то, что в них происходит существенное отождествление личных жизней. Мы не будем больше подробно рассматривать дуоперсональные любовные общности в целом, но по причине их большого значения укажем на некоторые черты их ценностного характера, также проливающие в этом отношении дополнительный свет на брачную общность.
Мы видели, что смысловые сферы этих общностей включают в себя индивидуальное ценностное богатство любящих людей, осмысленный ответ на их сущность, а также ценностные сферы, в которые эти люди инкорпорированы сами по себе. Очевидно, во всех этих моментах отражаются различные предназначения nomen, вокруг которого конституируется общность. Из этого вытекает, что все эти моменты представляют собой усиление того или иного ценностного ранга. Чем благородней соответствующие индивидуальности, чем выше инкорпорирующие их ценностные сферы, чем адекватней включение этих моментов в сферу общности и, наконец, чем совершенней форма этого включения, вплоть до раскрытия и восприятия самого глубочайшего — сущностного слова личности, тем выше ценностный ранг данной общности.
Однако центром и кульминацией смысловой сферы, а соответственно — и имени (nomen), является принцип любовного единения как такового, а тем самым он образует и самое подлинное измерение ценностного усиления. Чем возвышенней качество и форма любовного единения и чем адекватней происходит это единение в конкретной реальности общности, тем выше ценностный ранг последней.
Конечно, говоря о «принципе любовного единения» как кульминации nomen, не следует понимать это в том смысле, что здесь имеется в виду наглядно и резко очерченный момент, который своей элементарной понятностью выделяется из целостной картины. В общем случае здесь не может быть речи о такой резкой очерченности nomen, которая имеет место, например, в специфических духовных общностях. Только в высшей любовной общности, при единении во Христе, этот принцип, которым становится Сам Христос, имеет такие же четкие контуры.
В соответствии с тем, что, как говорилось выше, формальная интенция всякой любви нацелена на инкорпорирование в Христа, самая высокая взаимная любовь, самое глубокое и подлинное принятие другого человека одновременно указывает на возникновение самой высокой и подлинной духовной общности. Формальная тема любовной общности — взаимная любовь — находит свое высшее завершение в духовной общности во Христе, также понимаемой в своей глубочайшей форме.
Это не означает, что окончательная духовная общность во Христе уже сама по себе является подобной безграничной любовью, связанной с индивидуальностью любимого человека. Для возникновения последней необходима также особая таинственная богоугодная корреляция между двумя индивидуальностями. Но такая корреляция, со своей стороны, способствует возникновению идеальной духовной общности во Христе, а уникальное взаимопроникновение взглядов во Христе является последним словом этой любовной общности.
Не требуется особых доказательств того, что общности, представляющие собой подобное духовное единение, во всех приведенных аспектах далеко превосходят все естественные общности за исключением брака. Принимая во внимание формальные и содержательные предпосылки единения, мы ясно видим эту высшую точку реализации объективной победы любви, ценности единства, высшего nomen всех остальных ценностных моментов. Везде, где происходит действительное единение, имеет место нечто более значительное и угодное Богу, чем в прочих естественных общественных образованиях.
Нужно еще раз подчеркнуть особое значение брака и всех дуоперсональных любовных общностей в вышеупомянутом аспекте сущностного раскрытия отдельного человека и его ценностно благотворного влияния на других членов общности. В этом отношении все дуоперсональные любовные общности включая брак несомненно превосходят все плюроперсональные любовные общности и тем более — все другие плюроперсональные общности, кроме церкви.
Этот ценностный аспект весьма варьирует в зависимости от того, образуется ли общность в результате взаимного раскрытия личностями своей внутренней стороны — или в результате их соприкосновения внешними сторонами. Поэтому все любовные общности — также и плюроперсональные — превосходят такие общности, как народ, государство, нация. Но, помимо этого, во всех дуоперсональных любовных общностях включая брак, оба партнера настолько обращены друг к другу, что возможное позитивное сущностное взаимовлияние отдельных людей и, следовательно, поддержка ценностей в человеке другим человеком значительно больше, чем во всех плюроперсональных любовных общностях, например в семье или дружеском кругу.
Кроме того, чем большим воплощением я-ты-общности является дуоперсональная общность, тем ярче выражен упомянутый фактор. Наконец, очевидно, что и этот ценностный аспект достигает своей кульминации во всех тех любовных общностях, в которых происходит единение.
4. «Внутренняя совместная жизнь» в семье
В соответствии со своей смысловой сферой семья также относится к сфере любви или ценности единения. В ней также с особой силой раскрыта ценность единения или объективной победы любви. Вспомним о том, насколько доминирует в смысловой сфере этой общности взаимная связь между людьми в соответствии с категориями родительской любви, любви детей к родителям и любви между братьями и сестрами и каким уникальным образом в ней возникает интимная среда, исполненная любви и рождающая любовь. Хотя также и семья уступает в этом дуоперсональным общностям, однако она, в свою очередь, намного превосходит в этом отношении государство, нацию, народ, жизненную сферу и т. д. Если мы примем во внимание присущие этой общности классические отношения, заранее определяемые самим ее смыслом: отношение матери к ребенку, отца — к ребенку, ребенка — к матери, ребенка — к отцу и пр., то мы увидим, какая высокая степень единения имеет здесь место.
Специфически интимная сплоченность, наблюдаемая здесь, представляет собой классическое торжество любви. Ярко выраженное «единство жизни», особая замкнутость этой общности, трогательность ее естественной солидарности, являющейся плодом супружества — все говорит о таком доминировании здесь ценности единения, которого мы не обнаружим ни в одной другой плюроперсональной естественной общности, за исключением человечества.
Семья вслед за человечеством представляет собой кульминацию всех естественных плюроперсональных общностей также и в отношении единства. Особо высокую ценность единства подразумевает уже своеобразно органичная, сама по себе содержательная и притом четко очерченная форма, которую обнаруживает эта содержательная общность. По сравнению с этим единство нации представляется расплывчатым, а единство государства — искусственным. Кроме того, семья является прообразом органического общественного единства. Ее классическая структура есть прообраз естественного и несмотря на это четко очерченного слияния многих людей в единое целое.
Nomen, вокруг которого объединяются здесь люди, — это опять-таки любовь, и в это nomen включена также совместная жизнь в любви, жизнь воедино, «внутренняя совместная жизнь», а также полное любви понимание детей, их воспитание и образование, забота о их внешнем существовании — вообще все различные моменты относящихся сюда категорий любви. Поэтому к nomen семьи относится также особая связь с нравственным ценностным миром. Достаточно упомянуть классическое воплощение исполненного любви авторитета в родителях и классическую защищенность детей в любящей их семье, их нравственное созревание в ней, глубокий внутренний интерес ее членов к жизни друг друга — от внешних обстоятельств до нравственного развития и спасения, которые равным образом тематичны в смысловой сфере семьи и которые превращают семью в царство солидарности и любви.
В этом отношении семья также выше таких общностей, как государство и нация. Эта внутренняя совместная жизнь в любви представляет собой nomen, который превосходит в ценностном отношении nomen государства и нации. Семья также не равнозначна с этой точки зрения браку и прочим высшим дуоперсональным любовным общностям, поскольку тематичная в последних любовь серьезней, возвышенней и глубже.
Нетрудно видеть, что семья среди всех естественных общностей, за исключением дуоперсональных любовных общностей, занимает высшее положение по своему значению для ценности отдельного человека. Конечно, это значение в отношении разных ее членов будет всякий раз иное. Очевидно, оно наибольшее по отношению к детям. Но и в отношении родителей семья всегда означает постоянное sursum corda — в преданности детям и в долге перед ними. Высокая ответственность как бы ставит родителей перед лицом Бога и актуализирует в них сознание метафизического положения человека. В этом отношении семья превосходит по ценности даже многие дуоперсональные любовные общности. Кроме того, то, как эта общность связывает отдельного человека с другими ее членами, означает раскрытие его сущности и возможность распространения всего позитивного, которое в гораздо большей мере способствует поддержанию ценностей в каждом отдельном человеке, чем это происходит в государстве, нации и человечестве. Вспомним об огромном влиянии матери, отца и сестер и братьев — но наряду с этим и о позитивном влиянии ребенка на родителей, как самого по себе, так и со своей особой индивидуальностью. Любая общность с интимной внутренней средой превосходит в этом отношении общности с публичной внутренней средой, поскольку, с одной стороны, открывающаяся личность может совершенно иным образом сообщить о себе и открыть свои достоинства, а с другой стороны — открывшаяся личность готова к восприятию и пониманию другого человека в своем более глубоком слое.
Наконец, что касается переживаемого объективного блага для человека, то очевидно, каким глубоким счастьем является как для детей, так и для родителей эта полная любви первичная внутренняя среда. Опять же, характер этого блага для родителей и для детей типически различается. Но для тех и других семья является источником глубочайшего счастья, помощью, утешением, опорой; для детей — самым надежным жизненным прибежищем, для родителей — объектом их любви и ответом на нее. Сюда добавляется для родителей радость, связанная с развитием их детей, с жизнью доверенного им молодого поколения, с поэтическим миром детства и бьющей через край юности. Хотя семья в отношении счастья отдельного человека уступает высшим дуоперсональным любовным общностям, которые могут принести более возвышенную и глубокую радость, тем не менее она превосходит в этом все прочие естественные общности включая даже человечество.
Ценностные сферы государства
1. Единство и порядок
Если вкратце повторить сказанное, смысловую сферу государства составляет совокупность элементарно важных общественных интересов, прежде всего — правовая сфера и сфера элементарной безопасности. Этим и определяется в основном ее ценностный ранг. Формальная ценность единства реализована в государстве в определенном отношении особо выраженным образом. Четкое оформление и порядок, характерные для этого образования, представляют собой яркую противоположность духовно бессвязному хаосу. В этом отношении государственная общность является классическим выражением космического порядка и единства. С этой точки зрения ценность единства государства превосходит таковую многих других общностей, например нации, народа и пр.
Но такое единство в большей степени искусственное и внешнее, чем единство многих других общностей, например нации, не говоря уже о человечестве, браке и семье. Оно рационально и классически необходимо, однако его органичность весьма невелика. Его поверхностный характер особенно виден при сравнении с любовными общностями, в которых их члены обращены друг другу как личности, а также при сравнении с человечеством, в котором люди соединены в единство на основе своей сущности.
Ценность единения в государстве особо не выражена. Эта объективная победа любви играет в нем несравненно меньшую роль, чем в человечестве и всех любовных общностях. С этой точки зрения человечество, брак, семья, не говоря уже о церкви, обладают значительным ценностным превосходством над государством. Тем не менее определенную объективную победу любви означает также и единение в требуемом по смыслу этой общности принципиально «серьезном отношении» к другому человеку как правовой личности и к его законным интересам и притязаниям на участие в общественных делах. Разумеется, здесь непосредственно и явно представлена не любовь, а уважение. Но в последнем заключается также и момент любви.
В этом отношении, как и в любом другом, государство, разумеется, необыкновенно превосходит простую жизненную сферу и общность людей, объединенных какими-либо интересами. Но если мы сравним с этой точки зрения государство с нацией, то окажется, что последняя превосходит первое. Объективная победа любви воплощена в нации — в результате более глубокой связи ее членов, имеющей большее отношение к их внутренней жизни — более совершенным образом, чем в государстве.
Легко усматривается, что государство с точки зрения nomen обладает высокой ценностью, поскольку его тему составляют такие глубоко значительные в ценностном отношении моменты, как право и другие элементарные общественные потребности. Однако, как мы уже видели, в этом его превосходят все вышерассмотренные общности, не только церковь и человечество, но также и все любовные общности, особенно брак и семья. Ценности взаимной любви, ответа на ценностное богатство личности или на ее духовный прогресс объективно выше ценностей, присущих государству.
Тема государства по своему существу более периферийна, чем тема любовных общностей — она касается больше внешней стороны личности, она имеет отношение к публичному межличностному пространству. Нацию же государство в этом превосходит. «Нечто», именем чего люди объединяются в нем, представляет собой более объективную и классическую ценность. Правовая сфера, конечно, не превосходит культурную. Но в нации nomen является не сферой культуры как таковой, а выражением определенной «надличностной» индивидуальности, которая лишь в своей глубинной основе совпадает с культурной индивидуальностью. Особая культурная ценность некоторых наций, например древнегреческой, не может служить мерилом ценностной высоты национального nomen как такового, как мы в дальнейшем покажем более подробно.
2. Авторитетная правовая инстанция и правовая творческая потенция государства
Собственная ценность государства предстает перед нами еще отчетливей, когда мы принимаем во внимание особую реализацию некоторых ценностей, с которыми мы сталкиваемся в государстве как таковом и в его специфической деятельности и ее результатах. Это четко очерченное образование, уже само по себе как бы воплощающее дух формы и порядка, реализует прежде всего в качестве авторитетной правовой инстанции с правовой творческой потенцией подлинные ценности, присущие правовой области. Это еще яснее видно в специфических государственных делах. Так, судебные решения, общественная безопасность, администрирование и управление, прежде всего законодательство и другая разнообразная государственная деятельность помимо простого распространения влияния nomen реализуют специфические ценности в подлинном смысле.
Однако ценности, о которых идет здесь речь и которые наглядно предстают перед нами, когда мы представляем себе ситуацию хаотической общественной жизни и сравниваем ее с ситуацией в государстве, могут, разумеется, быть реализованы per eminentiam в тот момент, когда место земной межличностной публичности занимает космическая, т. е. прежде всего — в вечности.
Ценность государства может быть превзойдена без специфической реализации его собственной ценности. Несмотря на данность его особого ценностного аспекта оно остается по своему ценностному рангу явно ниже человечества, дуоперсональных любовных общностей и семьи. Ибо ценностные сферы, образующие последние общности, более высокого рода. Нас не должно вводить в заблуждение то, что брачная общность с точки зрения объективного блага для человека прежде всего имеет отношение только к двум лицам, семья — только к ограниченному кругу лиц, в то время как государство представляет собой подобное благо для большого числа людей. Это непосредственно не связано с ценностью общности как таковой. Не должно нас вводить в заблуждение и то, что при известных обстоятельствах существование конкретного государства в определенном смысле необходимее существования конкретного брака или семьи. Если отвлечься от того, что эта точка зрения в первую очередь применяется не к ценностной иерархии, — даже используя этот масштаб мы получаем противоположную картину, когда имеем в виду степень общей необходимости того и другого типа общности.
3. Нравственный призыв государства к отдельному человеку
Ценность, которой обладает государство благодаря своей функции раскрытия ценности отдельного человека, является в основном опосредованной. В то время как большая ценность, свойственная в этом отношении любовным общностям, сразу проявляется в непосредственной связи их смысловых сфер с раскрытием ценности отдельного человека, — в государстве подобной непосредственной связи не существует.
Тем не менее роль государства в раскрытии ценности отдельного человека также велика: во-первых, постольку, поскольку правовая защита и обеспечение порядка и безопасности внешнего существования создают стабильную основу для внутреннего развития отдельного человека и облегчают его нравственно-духовное влияние на других людей.
Но, кроме того, государство вызывает sursum corda (высшую устремленность) в качестве авторитетного воплощения правовой сферы. Оно требует законопослушания и тем самым высоконравственного поведения. Оно требует объективного дистанцирования по отношению к индивидуальным правопритязаниям и интересам — определенной объективности и широты, что является очень значительным элементом нравственного поведения включенного в общественную жизнь человека. В своей классической форме государство вне всякой зависимости от конкретно данной формы государственности требует от отдельного человека ясного осознания им ответственности за общественную жизнь данной общности, а также за поддержание и полноценную и осмысленную деятельность авторитетных правовых и исполнительных инстанций. Этой ответственности требует этос отдельной личности, принимающий государство в соответствии с его смыслом и являющийся носителем государственности, который заключает в себе важное нравственное содержание.
С ценностной точки зрения — т. е. насколько облегчается позитивное влияние друг на друга отдельных людей в результате их сближения и раскрытия ими себя в соответствии со смысловой сферой данной общности — государство, как мы видели, несомненно уступает всем дуоперсональным и плюроперсональным любовным общностям. То же самое, естественно, касается и объективного блага для человека, которым, в соответствии со смысловой сферой государства, может являться отдельная личность в качестве члена общности для других ее членов.
Напротив, само государство, очевидно также и с точки зрения переживаемого объективного блага для человека имеет большое значение, поскольку оно защищает его права, обеспечивает ему элементарную безопасность, помогает ему раскрыть себя и, кроме того, при определенных обстоятельствах создает во многих отношениях благоприятные для его деятельности цивилизованные рамки. Однако эти блага далеко не так глубоки и не столь насущно необходимы как счастье и наполненность жизни, даруемые любовными общностями. С другой стороны, хотя дары государства отдельным людям по ценностному рангу ниже даров нации, дающей человеку прежде всего язык и культурную почву, их классическая необходимость выше.
Ценности индивидуальной нации
1. Ценность ее единства в сравнении с государством, любовными общностями, человечеством, народом, церковью
В предыдущих рассмотрениях мы были вынуждены предвосхитить многие моменты, касающиеся нации. Поэтому мы можем ограничиться здесь лишь некоторыми краткими замечаниями, частично повторяющими сказанное. Нация по своей формальной ценности единства стоит не так высоко, как человечество, брачная общность, семья и тем более церковь. Что касается глубины и органичности единства, то она превосходит в этом отношении государство, но уступает ему с точки зрения дифференциации и дисциплины. В отношении ценности единения она опять-таки уступает человечеству, браку, семье и тем более церкви, но определенно превосходит государство. Что касается nomen, то она несомненно уступает даже государству, а тем более — превосходящим его в этом отношении человечеству, браку и семье. Однако нация может стать местом реализации культурных ценностей, намного превосходящих уровень государственного nomen. Снова обратимся к классическому примеру — древнегреческой нации. Несравненное духовное благородство этой нации с ее ясным интеллектуальным взором, ее необыкновенная глубина и духовность, подобная лучу света среди тогдашних народов, обладает еще более высокой ценностью, чем смысловая сфера государства. Но эту высоту ценностей не следует понимать просто sub specie (с точки зрения) национального nomen, даже в смысле некоего идеального случая — как, например, mutatis mutandis ценностную высоту одной идеальной — также и в плане переживания — брачной общности можно приписать данному типу общности как таковому. Нация как целостное образование играет в качестве носителя ценностей роль, которая в сравнении с подобной, формально более совершенной функцией государства скорее похожа на роль «цоколя» или «сосуда» в противоположность полноценному «носительству» и «обладанию» ценностью. То, что нация, однако, с точки зрения nomen превосходит народ, видно из того, что она придает ясную форму содержащимся в смысловой сфере народа духовным элементам, а более смутные, чисто витальные моменты этой общности, а также момент чисто фактической жизненной связи отодвигает на задний план.
2. Ее значение для отдельного человека
Для раскрытия ценности отдельного человека нация имеет более непосредственное значение, чем государство. Величайшее значение имеет духовное формирование отдельного человека через язык, через сокровища духовной традиции, которой он дышит в атмосфере нации, в окружении воплощений ее культуры. Зато государство в целом стоит выше с точки зрения имманентного требования от человека нравственного поведения. Ибо по сравнению с той жертвенностью sui generis, которая характеризует отношение отдельного человека к нации, нравственные моменты, заключающиеся в отношении к государству, имеют более ярко выраженный объективный ценностноответный характер. Так, государство как таковое косвенным образом поддерживает в личности более высокие виды ценностей, чем нация.
Напротив, значение нации для духовно-культурного ценностного раскрытия отдельного человека многообразней и непосредственней того значения, которое имеет государство для нравственной сферы отдельного человека. То, что любовные общности превосходят нацию также и в этом, непосредственно вытекает из сущности их смысловой сферы. Во-первых, связь с нравственным формально имеет более непосредственное отношение к смысловой сфере любовной общности, а кроме того, ее благотворное влияние касается гораздо более высоких личностных ценностей и их гораздо более глубокой и индивидуальной реализации.
В отношении обусловленного общностью сущностного влияния отдельного человека на других людей, а также того счастья, которое приносит она, и поддержки ею реализации ценностей нация стоит выше государства, но ниже человечества. Вспомним о той роли, которую играет в нации в соответствии с ее смысловой сферой традиция, и о рамках, которыми она служит для отдельного человека в плане эманации определенных личностных ценностей.
