Перевод книги Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»

ГПиDH

Глава седьмая

Завещание Альбуса Дамблдора

Дата последней редакции:  26.07.2007
Переводчик:  teodolinda
Бета:  zanuda
Гамма:  


Он шел по горной дороге в холодных голубоватых рассветных сумерках. Далеко внизу, окутанный туманом, виднелся городок. Человек, которого он ищет, который ему так отчаянно нужен, так отчаянно, что он почти не может думать ни о чем другом, человек, у которого есть ответ, есть решение его задачи – там ли он?..

– Эй, проснись!

Гарри открыл глаза. Он опять лежал на раскладушке в маленькой комнате Рона. Солнце еще не встало, в комнате царил полумрак. Свинристель спал, спрятав голову под крошечное крыло. Покалывало шрам.

– Ты разговаривал во сне…

– Да?..

– Да. «Грегорович». Ты все время повторял – «Грегорович»…

Без очков лицо Рона слегка расплывалось.

– Кто это – Грегорович?

– Почем я знаю? Это ты говорил.

Гарри тер лоб, размышляя. Он смутно припоминал, что где-то слышал это имя, но никак не мог вспомнить, где.

– Мне кажется, Волдеморт ищет его…

– Бедняга! – сказал Рон с горячим сочувствием.

Продолжая потирать шрам, Гарри сел на кровати, теперь окончательно проснувшись. Постарался четко вспомнить свой сон – но перед глазами вставали только горы и очертания деревушки, притаившейся в долине.

– Мне кажется, он за границей.

– Грегорович?

– Волдеморт. Где-то за границей, ищет Грегоровича. На Англию не похоже…

– Ты думаешь, что опять был у него в голове?..

Голос Рона звучал озабоченно.

– Сделай одолжение – не говори Гермионе! – сказал Гарри. – Интересно, как я должен перестать видеть во сне все это?

Он уставился на клетку Свинристеля, задумался. Почему фамилия «Грегорович» кажется такой знакомой?

– Мне кажется, – медленно сказал он, – что этот Грегорович как-то связан с квиддичем. Что-то есть – но не могу сообразить, что.

– Квиддич? – спросил Рон. – А ты точно не про Горговича?

– Про кого?

– Драгомир Горгович. Нападающий, два года назад его сплавили в «Пушки Педдл» за бешеные деньги. Рекордное количество пропущенных кваффлов на сезон.

– Нет, – сказал Гарри. – Я точно ни про какого Горговича не думаю…

– Я тоже хотел бы не думать… – вздохнул Рон. – Ладно, в любом случае – с Днем рождения!

– Ой – правда, а я забыл! Мне семнадцать!

Гарри взял палочку, лежавшую рядом с раскладушкой, направил ее на захламленный стол, где с вечера положил очки, и произнес: «Accio очки!». И хотя до них было не больше фута, он почувствовал какое-то невероятное удовлетворение от зрелища подлетающих к нему очков – по крайней мере, пока дужка не ткнула его в глаз.

– Ловко! – хмыкнул Рон.

И, празднуя избавление от Надзора, Гарри заставил вещи Рона летать по комнате – так, что Свинристель проснулся и беспокойно забился в клетке. Попробовал заодно завязать шнурки на кроссовках магией (получившийся в результате узел пришлось несколько минут развязывать вручную), и – исключительно удовольствия ради! – поменял цвет мантий игроков «Пушки Педдл» на плакате с оранжевого на голубой.

– Ширинку все-таки лучше бы руками застегнуть, – заметил Рон и ухмыльнулся, когда Гарри живо бросился проверять.

– Это тебе подарок. Открой здесь – не надо, чтобы мама видела.

– Книга? – спросил Гарри, принимая прямоугольный пакет. – Слегка отошел от традиции?..

– Это тебе не просто так книга! Чистое золото: «Двенадцать беспроигрышных способов очаровать волшебниц». Тут все, что человек должен знать о девушках. Была бы у меня такая в прошлом году, я бы точно знал, как отделаться от Лаванды и как быть с… В общем, Фред с Джорджем мне дали, и я много чего понял. И знаешь, там не только как палочкой махать есть…

Они спустились на кухню. На столе Гарри ожидала гора подарков. Билл и мсье Делакур заканчивали завтракать, а миссис Уизли болтала с ними, стоя над сковородкой.

– Артур просил передать тебе поздравления, Гарри, – сказала миссис Уизли, радостно улыбаясь. – Он должен был рано уйти на работу, но к ужину придет. А вот и наш подарок – верхний.

Гарри сел, взял квадратный пакет, на который ему указала миссис Уизли, и развернул его. В пакете обнаружились часы, очень похожие на те, что мистер и миссис Уизли подарили Рону на семнадцатилетие: золотые, со звездами вместо стрелок.

– Это традиция: на совершеннолетие дарить волшебнику часы, – сказала миссис Уизли, от плиты внимательно наблюдая за Гарри. – Боюсь, они не новые, как у Рона… это были часы моего брата Фабиана, а он не слишком аккуратно обращался со своими вещами. Там сзади царапины, но…

Договорить ей Гарри не дал – встал и обнял ее. Ему хотелось вложить в это объятие так много всего невысказанного… и она, кажется, поняла: несколько неуклюже потрепала его по щеке, когда он разжал руки, взмахнула палочкой как-то бездумно, в результате чего значительная часть бекона со сковородки вывалилась на пол.

– С днем рождения, Гарри! – в кухню стремительно вошла Гермиона и положила на гору подарков новый пакет. – Ничего особенного, но, надеюсь, тебе понравится. Что ты ему подарил? – спросила она у Рона, который, казалось, не услышал вопроса.

– Давай, открывай гермионин! – сказал Рон.

Это оказался новый вредноскоп. В остальных пакетах обнаружились: заколдованная бритва от Билла и Флер («О да! Самое мягкое бритье, какое только бывает!», добавил мсье Делакур «Но ты дольжен щетко сказать ей, щего ты хочешь – инаще у тебя останется щуть-щуть меньше вольос, щем ты хотель бы!»); шоколад от Делакуров, и огромная коробка из последних «Волшебных Вредилок Уизли» от Фреда с Джорджем.

Гарри, Рон и Гермиона не стали задерживаться за столом: появились мадам Делакур, Флер и Габриэль, и в кухне стало слишком тесно.

– Я помогу тебе собраться! – весело сказала Гермиона, принимая из рук Гарри подарки, когда они уже поднимались по лестнице. – Я уже почти закончила, остались только твои трусы – ну, которые еще в стирке, Рон!

Рон захлебнулся бормотанием, но тут распахнулась дверь гостиной.

– Гарри, можно тебя на минутку?

Джинни. Рон резко остановился, но Гермиона подхватила его под локоть и потащила за собой наверх. Гарри, чувствуя себя не в своей тарелке, прошел в ее комнату.

Он никогда не был здесь прежде. Комната была маленькой, но светлой. На стенах висели постер «Чертовых Сестричек» и фотография Гвеног Джонс, капитана исключительно женской квиддичной команды «Холихедские Гарпии». Письменный стол стоял у окна, выходившего в сад – тот самый, где некогда они играли в квиддич двое на двое с Роном и Гермионой. Теперь в саду был натянут огромный, жемчужно-белый тент. Флаг, украшавший его, был как раз на уровне окна.

Джинни заглянула Гарри в лицо, сделала глубокий вдох и сказала:

– С совершеннолетием!

– Да… спасибо.

Она смотрела на него в упор, а ему было трудно выдержать ее взгляд: его словно слепил яркий свет…

– Вид… хороший, – беспомощно сказал он, показывая на окно.

Она пропустила это мимо ушей, и он не винил ее.

– Я не могла придумать, что тебе подарить, – сказала она.

– Ты вовсе не должна мне ничего дарить.

Эти слова она тоже проигнорировала.

– Я не знала, что тебе может пригодиться. Что-нибудь не слишком большое, чтобы ты мог взять с собой…

Он отважился посмотреть на нее. Она не собиралась плакать. Замечательная черта – одно из многих достоинств Джинни: она вообще редко плакала. Иногда он думал, что жизнь с шестью братьями сделала ее сильной.

Она шагнула ближе к нему.

– И вот я подумала: что-нибудь такое, чтобы ты не забыл меня… ну, если встретишь какую-нибудь вейлу, когда отправишься делать, что бы ты там ни собирался делать.

– Честно сказать, я не рассчитываю, что у меня будет много шансов ходить по свиданиям.

– Хоть какой-то плюс – я надеялась… – прошептала она. И вот она уже целовала его, как никогда не целовала прежде, и Гарри отвечал ей, и блаженное забвение – куда лучше, чем от огневиски – накрыло его. Не существовало никого на свете – кроме нее, Джинни, и этого чудесного ощущения: одна рука на ее спине, другая – в ее длинных, так приятно пахнущих волосах.

Дверь неожиданно распахнулась, и они отскочили друг от друга.

– О, простите! – сказал Рон подчеркнуто вежливо.

– Рон! – за его спиной выросла слегка задыхавшаяся Гермиона. Повисло напряженное молчание, затем Джинни сказала бесцветно и тихо:

– Ну, короче говоря, с днем рождения, Гарри…

Уши Рона пылали, Гермиона казалась взвинченной. Гарри хотелось захлопнуть дверь – прямо им в лицо! – но все очарование этих секунд уже лопнуло, как мыльный пузырь, словно, открыв дверь, они впустили в комнату холодный сквозняк, и вернулись все его разумные аргументы: с Джинни надо порвать, надо держаться подальше от нее. Блаженное забытье прошло.

Он посмотрел на Джинни, он хотел что-то сказать, хоть и не мог придумать, что именно, но она уже повернулась к нему спиной. Он подумал, что на этот раз она не устояла и заплакала, но не мог ничего сделать, чтобы утешить ее – на глазах у Рона.

– Увидимся… – сказал Гарри, выходя из спальни вслед за Роном и Гермионой.

Рон решительно спустился вниз, прошел через кухню – там по-прежнему было многолюдно, – и вышел во двор. Гарри не отставал от него, Гермиона с испуганным видом шла рядом.

Как только они оказались в уединенном месте – на свежескошенной лужайке – Рон резко повернулся к Гарри.

– Ты же бросил ее! Что ты сейчас ей голову морочишь?!

– Я не морочу.

Подошла Гермиона.

– Рон!

Он вскинул руку, заставляя ее замолчать.

– Ей было плохо, когда ты с этим покончил…

– Мне тоже. Ты прекрасно знаешь, почему я это сделал, ты знаешь, что я этого не хотел!

– Ну да, а сейчас ты с ней обнимаешься… она опять будет надеяться…

– Она же не идиотка, она прекрасно понимает, что мы не должны… и она же не думает, что мы в конце концов поженимся, или…

Стоило Гарри это сказать, перед глазами возникла картинка: Джинни в белом платье выходит замуж за высокого – лица не видно – и противного незнакомца.

Гарри ощутил как будто какой-то мгновенный удар. Ее будущее было свободно и лишено препятствий, а его… впереди у него не было ничего, кроме Волдеморта.

– Если ты будешь лапать ее при всякой возможности…

– Это больше не повторится, – отрывисто сказал Гарри. День был ясным, но ему отчего-то показалось, что солнце перестало светить. – Идет?

Вид у Рона был возмущенный и смущенный одновременно. Он слегка попереминался с ноги на ногу, затем сказал:

– Ну, хорошо… если так… Ладно тогда.

До конца дня Джинни больше не искала возможности поговорить с Гарри наедине, и ни взглядом, ни жестом не показала, что в ее комнате между ними произошло нечто большее, чем вежливая беседа.

Некоторым облегчением оказался приезд Чарли. Гарри отвлекся от своих мыслей, когда миссис Уизли силой усадила Чарли в кресло и, угрожающе подняв палочку, заявила, что сейчас-то она ему сделает пристойную стрижку.

Кухня в Норе не могла бы вместить всех гостей даже и до прибытия Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида, так что столы вынесли в сад. Фред и Джордж заколдовали несколько пурпурных светильников (на каждом красовалась цифра 17), и теперь они парили в воздухе над гостями. Благодаря заботе миссис Уизли, рана Джорджа выглядела чистой и нестрашной, но Гарри все никак не мог привыкнуть видеть темную дырку на месте уха, сколько бы близнецы ни шутили на эту тему.

Гермиона взмахнула палочкой и выпустила несколько пурпурных с золотом лент, которые эффектно вплелись в ветви деревьев и кустов.

– Здорово! – похвалил Рон, когда последним взмахом палочки она вызолотила листья дикой яблони. – У тебя точно есть вкус к таким штукам.

– Спасибо, Рон, – ответила она польщенно, но не без некоторого смущения. Гарри отвернулся от них. Улыбнувшись своим мыслям, подумал, что он, кажется, найдет в «Двенадцати беспроигрышных способах очаровывать волшебниц» главу про комплименты, когда у него будет время открыть книжку. Он поймал взгляд Джинни и улыбнулся ей – не успев вспомнить, что пообещал Рону. Немедленно повернулся к мсье Делакуру и заговорил с ним.

– Дорогу… дорогу! – пропела миссис Уизли, выходя в сад. В воздухе перед ней плыло нечто, похожее на огромный – размером с пляжный надувной мяч – снитч. Гарри не сразу понял, что это торт, который миссис Уизли предпочла транспортировать при помощи магии, а не нести в руках по неровной земле.

Когда торт был водружен в центр стола, Гарри сказал:

– Выглядит потрясающе, миссис Уизли!

– Это мелочи, дорогой мой! – нежно ответила она, а Рон из-за ее плеча показал Гарри большие пальцы и проговорил одними губами: «Так держать!»

К семи часам гости собрались. Фред и Джордж встречали всех в конце переулка и провожали в дом. По столь торжественному поводу Хагрид нарядился в свой лучший – совершенно жуткого вида – коричневый ворсистый костюм. Люпин улыбался, пожимая Гарри руку – но Гарри показалось, что вид у него не слишком радостный. Это было странно; Тонкс же, напротив, вся светилась счастьем.

– С днем рождения, Гарри! – сказала она, крепко обнимая его.

– Семнадцать, надо же! – сказал Хагрид, принимая из рук Фреда ведерный бокал вина. – Шесть лет, как мы с тобой встретились, помнишь, Гарри?

– Смутно! – ухмыльнувшись, ответил Гарри. – Ты, кажется, вынес входную дверь… наградил Дадли поросячьим хвостом… и сказал мне, что я волшебник?

– Подзабыл я детали… – хмыкнул Хагрид. – Рон, Гермиона – как жисть?

– Мы нормально, ты как? – спросила Гермиона.

– Все ничего… Занят слегка был – единороги у нас родились! Я вам покажу маленьких, как в школе будете… – Гарри старался не смотреть в глаза Рону и Гермионе. Хагрид полез в карман. – Во, держи. Не знал, чего тебе подарить, потом вспомнил… – Он вытащил из кармана небольшой, немного волосистый кошель на шнурке, явно предназначенный носить на шее. – Ослиная шкура. Положь, что хочешь – никто, кроме хозяина, не достанет. Редкая штуковина.

– Хагрид, спасибо!

– Ерунда, – Хагрид отмахнулся своей огромной, как крышка мусорного бачка, ручищей. – Ага, и Чарли здесь – всегда любил его! Эй, привет!

Чарли подошел к ним, досадливо проводя рукой по убийственно коротко подстриженным волосам. Он был ниже Рона, плотнее, на мускулистых руках виднелись шрамы и следы ожогов.

– Привет, Хагрид, как жизнь?

– Да все хотел написать тебе. Как там Норберт?

– Норберт? – Чарли рассмеялся. – Норвежский Гребнеспин? Он теперь Норберта.

– Чего? Он девочка?

– Ну да…

– Откуда вы знаете? – спросила Гермиона.

– А они более злобные! – сказал Чарли, оглянулся и добавил, понизив голос: – Хоть бы папа скорее пришел. Мама сейчас сорвется.

Они посмотрели на миссис Уизли: та старалась поддерживать беседу с мадам Делакур, но ежесекундно бросала взгляды на ворота.

– Думаю, не стоит дожидаться Артура. Начнем! – через некоторое время крикнула она на весь сад. – Его, наверно, задержали… ой!

Все разом увидели, как поток серебряного света ворвался в сад, взмыл на стол, превратился в сверкающую ласку. Стоя на задних лапах, ласка произнесла голосом мистера Уизли: «Со мной министр магии».

Патронус растворился. Родственники Флер в изумлении уставились на то место, где только что была и исчезла серебряная ласка.

– Нам здесь быть не следует, – быстро сказал Люпин. – Гарри, прости, я тебе в другой раз объясню.

Он схватил Тонкс за запястье, выдернул из-за стола. Они быстро подошли к изгороди, перелезли через нее и исчезли из виду. Миссис Уизли выглядела потрясенной.

– Министр? Но зачем? Не понимаю…

Обсудить, однако, не получилось: спустя миг у ворот аппарировал мистер Уизли в сопровождении Руфуса Скримджера, легко узнаваемого по гриве седых волос.

Вновь прибывшие прошли по саду, приблизились к освещенному столу. Все в молчании наблюдали, как они подходят. Скримджер вошел в круг света – и Гарри заметил, что он выглядит куда старше, изможденнее и мрачнее, чем при их последней встрече.

– Простите за вторжение, – сказал он, остановившись у стола. – Тем более, что я, кажется, вломился на вечеринку?..

Его взгляд задержался на громадном снитче-торте.

– Мои поздравления и наилучшие пожелания.

– Благодарю, – ответил Гарри.

– Мне необходимо побеседовать с вами с глазу на глаз, – продолжил министр. – А также с мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер.

– С нами? – удивленно переспросил Рон. – Но почему с нами?

– Я скажу вам, как только мы окажемся в более уединенном месте, – ответил Скримджер. – В вашем доме найдется, где поговорить? – обратился он к мистеру Уизли.

– Да, разумеется… – мистер Уизли выглядел напряженным. – Ну… гостиная, к примеру. Почему бы вам не пойти туда?

– Ведите, – обратился Скримджер к Рону. – Артур, нет никакой необходимости нас сопровождать!

Гарри заметил, как обменялись встревоженными взглядами родители Рона, когда они втроем встали из-за стола. Пока они шли в молчании к дому, Гарри думал, что Рон и Гермиона сейчас думают о том же, что и он: Скримджер, должно быть, каким-то образом узнал, что они собираются бросить Школу.

По пути через кухню, где царил беспорядок, в гостиную Скримджер не проронил ни слова. Хотя сад еще был полон мягкого вечернего света, в доме уже было темно, и Гарри, как только они вошли, палочкой зажег масляные лампы. Осветилась гостиная – бедная, но уютная. Скримджер уселся на продавленное кресло – обычное место мистера Уизли, – предоставив Гарри, Рону и Гермионе втискиваться на диван. Как только они устроились, министр заговорил:

– Я хочу задать вам троим несколько вопросов. Полагаю, лучше всего будет поговорить с каждым из вас индивидуально. Если вы двое, – он указал на Гарри и Гермиону, – подождете наверху, мы начнем с Рональда.

– Никуда мы не пойдем! – сказал Гарри. Гермиона энергично кивнула. – Вы вполне можете говорить с нами вместе – или не говорите вовсе.

Скримджер посмотрел на него холодно-оценивающе. Гарри показалось, что министр прикидывает, стоит ли на столь раннем этапе переходить к военным действиям.

– Что ж, вместе так вместе, – пожав плечами, сказал Скримджер. Прочистил горло. – Я нахожусь здесь – уверен, вам это понятно – из-за завещания Альбуса Дамблдора.

Гарри, Рон и Гермиона обменялись взглядами.

– Очевидно, неожиданность… То есть вам было неизвестно, что Дамблдор вам что-то оставил?

– Нам – всем?.. – спросил Рон. – Мне и Гермионе тоже?

– Да, каждому из…

Гарри перебил:

– Дамблдор погиб больше месяца назад. Почему потребовалось столько времени, чтобы отдать нам то, что он нам оставил?

– Разве это не очевидно? – Гермиона не дала Скримджеру возможности ответить. – Им надо было исследовать то, что он оставил. Вы не имели на это права! – голос ее слегка дрожал.

– Я имею полное право, – отмахнулся министр. – Декрет об Оправданной Конфискации позволяет Министерству изымать для проверки завещанное имущество.

– Цель этого закона – не допустить передачу по наследству объектов Темной магии! – сказала Гермиона. – И предполагается, что Министерство должно иметь обоснованные свидетельства того, что завещатель оставил нечто незаконное, прежде чем изымать имущество для проверки! Или вы хотите сказать, будто подозревали, что Дамблдор оставил нам какие-то проклятые предметы?

– Вы планируете сделать карьеру в области магической юриспруденции, мисс Грейнджер? – спросил Скримджер.

– Нет, – парировала Гермиона. – Я планирую заниматься чем-нибудь полезным.

Рон рассмеялся. Скримджер сверкнул на него глазами и отвел взгляд, как только Гарри заговорил:

– И почему же вы теперь решили все-таки отдать это нам? Не можете придумать предлога оставить у себя?

– Нет, просто истек срок в тридцать один день, – быстро ответила Гермиона. – Нельзя дольше задерживать имущество, если не доказано, что оно опасно. Так?

– Вы могли бы сказать, Рональд, ваши отношения с Дамблдором были близкими? – спросил Скримджер, проигнорировав слова Гермионы. Рон выглядел растерянным.

– Мои?.. Ну… нет, наверно… это Гарри всегда…

Рон посмотрел на Гарри и Гермиону – она бросила на него взгляд «заткнись-немедленно!», но сделанного не воротишь: по выражению лица Скримджера было ясно, что он услышал именно то, что ожидал – и хотел – услышать. Коршуном спикировал на слова Рона.

– Если вы не были в достаточно близких отношениях с Дамблдором, как вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своем завещании? Он крайне мало оставил частным лицам. Большая часть его имущества переходит Хогвартсу: частная библиотека, магические орудия, прочие предметы личного пользования. Как вы полагаете, почему он выделил вас?

– Ну не знаю… я сказал, что мы не близко общались… я имел в виду, что мне казалось, что он неплохо ко мне относится…

– Рон, ты скромничаешь, – сказала Гермиона. – Он очень хорошо к тебе относился.

Сказано обтекаемо на грани неправды, подумал Гарри: насколько ему было известно, Рон и Дамблдор никогда не разговаривали наедине, и опыт их личного общения был пренебрежимо мал. Однако Скримджер, похоже, вовсе не слушал. Он сунул руку под мантию и извлек оттуда мешок на шнурке – много больше того, который Хагрид подарил Гарри. Достав из мешка свиток пергамента, он развернул его и прочитал вслух:

– Последняя воля и завещание Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора… так… вот оно… Рональду Билиусу Уизли я завещаю мой делюминатор, в надежде, что, пользуясь им, он будет вспоминать обо мне.

Скримджер достал из сумки уже знакомый Гарри предмет, похожий на серебряную зажигалку. Однако он знал, что эта штука способна забирать весь свет в помещении, и возвращать его – одним щелчком. Скримджер потянулся к Рону и передал ему делюминатор. Рон потрясенно повертел его в пальцах.

– Это очень ценная вещь, – сказал Скримджер, наблюдая за Роном. – Возможно, единственная в своем роде. Бесспорно, сделана самим Дамблдором. Почему же он оставил столь ценный предмет вам?

Рон недоуменно покачал головой.

– Дамблдор выучил за свою жизнь не одну тысячу студентов, – продолжал давить Скримджер. – Однако в завещании упомянул только вас троих. Почему так? Как по-вашему, с какой целью, как он предполагал, вы будете использовать делюминатор?

– Свет гасить, наверно, – пробормотал Рон. – А зачем еще?

Скримджеру явно нечего было сказать. Пару мгновений последив за Роном взглядом исподлобья, он снова опустил глаза в документ.

– Мисс Гермионе Джин Грейнджер оставляю свой экземпляр «Сказок Барда Бидла», с надеждой, что она найдет эту книгу занимательной и полезной.

Скримджер извлек из сумки небольшую книгу, выглядевшую столь же ветхой, как и оставшиеся наверху «Тайны Темных Искусств». Переплет был в пятнах и местами облупился. Гермиона молча приняла книгу, положила на колени и внимательно смотрела на нее. Гарри увидел, что заголовок написан рунами; он никогда не изучал руны… На выпуклые значки упала слеза.

– Почему, по вашему мнению, Дамблдор оставил вам эту книгу? – спросил Скримджер.

– Он знал… что я люблю книги, – хрипло ответила Гермиона, рукавом промокнув глаза.

– Но почему именно эту книгу?

– Не знаю. Наверно, он думал, мне понравится.

– Вы с Дамблдором когда-либо говорили о тайнописи, о шифрах, вообще о способах передавать секретные сообщения?

– Нет, никогда, – ответила Гермиона, по-прежнему вытирая рукавом глаза. – И если Министерство за тридцать один день не обнаружило в этой книге никаких зашифрованных посланий, едва ли я обнаружу…

Она подавила рыдание. Они сидели так тесно, что Рону с трудом удалось высвободить руку, чтобы обнять ее за плечи.

Скримджер вновь обратился к завещанию.

– Гарри Джеймсу Поттеру, – прочитал он, и сердце Гарри внезапно сжалось, – я оставляю снитч, пойманный им во время его первого матча в Хогвартсе, как напоминание о том, что упорство и мастерство всегда вознаграждаются.

Скримджер вытащил золотой шарик размером с орех – серебряные крылья слабо затрепетали – и Гарри почувствовал, что напряжение пошло на спад.

– Почему Дамблдор оставил вам этот снитч? – спросил Скримджер.

– Понятия не имею, – ответил Гарри. – Думаю, по тем самым причинам, которые вы только что прочитали. Напоминание, что можно получить, если быть упорным… и как там еще…

– То есть вы полагаете, что это просто сентиментальный сувенир?

– Да, наверно, – ответил Гарри. – А что же это еще?

– Вопросы задаю я. – Скримджер придвинулся вместе со своим креслом ближе к дивану. Сумерки уже сгустились, и призрачно белый тент башней возвышался за окном.

– Я обратил внимание, что торт в честь вашего дня рождения сделан в форме снитча. Почему?

Гермиона язвительно засмеялась.

– О да, это никак не намек на то, что Гарри выдающийся ловец… это было бы слишком очевидно… – сказала она. – Точно: там под глазурью спрятано зашифрованное послание от Дамблдора!

– Не думаю, что в глазури что-то спрятано, – заметил Скримджер. – Но вот снитч может быть идеальным местом, где можно спрятать что-либо небольшое. Полагаю, вы понимаете, о чем я?

Гарри пожал плечами, Гермиона ответила. Рефлекс правильно отвечать на вопросы у нее так силен, подумал Гарри, что она никак не может подавить его…

– Потому что снитчи обладают памятью прикосновения.

– Чего? – хором спросили Гарри и Рон: они оба привыкли считать, что познания Гермионы в том, что касается квиддича, ничтожно малы.

– Верно, – заметил Скримджер. – К снитчу никогда не прикасаются голыми руками, прежде чем его выпустить. Даже мастера – они всегда в перчатках. На снитч накладывают заклинание, позволяющее ему запомнить первого, кто дотронулся до него – на случай спорных моментов в игре. Этот снитч, – он поднял золотой шарик, – будет помнить ваше прикосновение, Поттер. Сдается мне, что Дамблдор – а он отличался выдающимися магическими способностями, при всех его недостатках! – мог заколдовать этот снитч так, чтобы он открывался только для вас.

Сердце Гарри забилось быстрее. Он не сомневался в правоте Скримджера – и как ему избежать прикосновения к снитчу на глазах у министра?

– Вы молчите… – сказал Скримджер. – Возможно, вы уже поняли, что там внутри?

– Нет, – ответил Гарри, все еще ломая голову, как сделать так, чтобы Скримджер видел, что он берет снитч… а на самом деле не коснуться его. Если бы он только владел легилименцией – по-настоящему владел! – и мог прочитать, что думает сейчас Гермиона: ему казалось, он слышит, как гудят ее мысли.

– Берите же! – мягко сказал Скримджер.

Гарри встретил взгляд желтоватых глаз министра и понял, что выбора у него нет, он может только подчиниться. Он протянул руку, Скримджер подался вперед и положил снитч ему на ладонь, медленно и осторожно.

Ничего не произошло. Стоило пальцам Гарри сомкнуться, крылышки снитча дернулись и замерли. Скримджер, Рон и Гермиона продолжали жадно смотреть на мячик, теперь частично скрытый в руке Гарри, словно ожидая, что он сейчас во что-нибудь превратится.

– Драматический момент! – холодно сказал Гарри. Рон и Гермиона засмеялись.

– Это все? – спросила Гермиона, приподнявшись с дивана.

– Не совсем, – ответил Скримджер, явно помрачневший. – Дамблдор оставил вам еще кое-что, Поттер.

– Что? – спросил Гарри, вновь почувствовав волнение.

На этот раз Скримджер не потрудился прочитать по тексту завещания.

– Меч Годрика Гриффиндора, – сказал он. Рон с Гермионой застыли. Гарри огляделся, рассчитывая увидеть инкрустированную рубинами рукоятку, но Скримджер не торопился достать меч из кожаного мешка. Впрочем, так или иначе, мешок был слишком мал, чтобы в нем мог поместиться меч.

– Ну и где? – спросил Гарри с подозрением.

– К сожалению, – ответил Скримджер, – Дамблдор был не вправе распоряжаться мечом. Меч Годрика Гриффиндора – ценный исторический артефакт, и, следовательно, принадлежит…

– Принадлежит Гарри! – горячо воскликнула Гермиона. – Меч выбрал его, только Гарри смог найти его… он явился Гарри из Распределительной Шляпы!

– Согласно надежным историческим источникам, меч может являться любому достойному гриффиндорцу, – сказал Скримджер. – И от этого он не становится частной собственностью мистера Поттера, что бы там ни думал по этому поводу Дамблдор.

Скримджер поскреб плохо выбритую щеку, пристально глядя на Гарри.

– Как вы полагаете, почему…

– …Дамблдор решил оставить меч мне? – спросил Гарри, стараясь держать себя в руках. – Может, он думал, меч будет хорошо смотреться на стене в моей гостиной?

– Это не шутки, Поттер! – прорычал Скримджер. – Возможно, дело в том, что Дамблдор полагал, что только мечом Годрика Гриффиндора может быть поражен наследник Слизерина? Он хотел передать этот меч вам, потому что верил – как верят многие, – что именно вам предначертано победить Того-Кого-Нельзя-Называть?

– Интересная теория, – сказал Гарри. – Кто-нибудь когда-нибудь пытался проткнуть Волдеморта мечом? Может, Министерству стоит отрядить кого-нибудь попробовать, вместо того, чтобы исследовать делюминаторы и замалчивать побеги из Азкабана? Так вот чем вы занимались, министр, запершись в своем кабинете – пытались раскурочить снитч! Люди погибают – я сам едва не погиб – Волдеморт гнался за мной через три графства, убил Шизоглаза Хмури… но Министерство никак на это не отреагировало, верно?.. И вы все еще рассчитываете на сотрудничество?

– Вы забываетесь! – закричал Скримджер, поднимаясь. Гарри вскочил на ноги. Скримджер приблизился к нему, с силой упер палочку ему в грудь: на футболке осталась дырка, как от зажженной сигареты.

– Ого! – Рон вскочил, выхватил палочку, но Гарри быстро сказал:

– Нет! Ты только дашь ему повод арестовать нас!

– Вспомнили, что вы не в школе, да? – спросил Скримджер, тяжело дыша прямо в лицо Гарри. – Вспомнили, что я не Дамблдор, который всегда прощал вам дерзость и нарушение субординации? Носите ваш шрам, как корону, Поттер, но не семнадцатилетнему юнцу указывать мне, как я должен делать свою работу! Пора вам научиться уважению!

– Это вам пора заработать его, – ответил Гарри.

Задрожал пол, они услышали торопливые шаги. Дверь распахнулась, и в гостиную влетели мистер и миссис Уизли.

– Мы… нам показалось, мы слышали… – начал мистер Уизли, с изрядной долей тревоги глядя, как Гарри и министр стоят, дыша друг другу в лицо.

– …громкие голоса… – выдохнула миссис Уизли.

Скримджер отступил от Гарри на пару шагов, не отрывая глаз от дырочки, которую прожег на его футболке. Казалось, он сожалеет, что вышел из себя.

– Это… ничего страшного… – пробормотал он. – Сожалею, что вы так настроены. – Он еще раз заглянул Гарри прямо в лицо. – Такое впечатление, будто вы считаете, что Министерство не хочет того же, чего и вы – и чего хотел Дамблдор. Мы должны объединить усилия.

– Мне не нравятся ваши методы, министр, – сказал Гарри. – Помните?

И во второй раз он поднял правую руку и поднес к лицу Скримджера кулак, где еще были хорошо видны белые шрамы в виде надписи «Я не должен лгать». Лицо Скримджера помрачнело. Он отвернулся, не сказав ничего, и тяжелой походкой направился к выходу. Миссис Уизли бросилась за ним, и Гарри услышал, как она остановилась у задней двери. Спустя некоторое время раздался ее голос: «Ушел!»

– Что ему надо было? – спросил мистер Уизли, поочередно вглядываясь в лица Гарри, Рона и Гермионы. Торопливо вернулась миссис Уизли.

– Отдать нам то, что завещал Дамблдор, – сказал Гарри. – Они только сейчас обнародовали завещание.

В саду, за столом, три предмета, врученные им Скримджером, передавались из рук в руки. Каждый восхищенно охал над делюминатором и «Сказками Барда Бидла», и все переживали, что Скримджер отказался отдавать меч. Но никто не смог предложить правдоподобное объяснение, почему Дамблдор решил оставить Гарри старый снитч. Пока мистер Уизли в третий или четвертый раз рассматривал делюминатор, миссис Уизли осторожно сказала:

– Гарри, дорогой, все ужасно голодные… Мы без вас не хотели начинать. Может, пора уже подавать?..

Поели торопливо, и вскоре, после скомканно пропетого «С днем рождения тебя» и лихорадочно съеденного торта, вечеринка прекратилась сама собой. Хагрид, приглашенный на завтрашнюю свадьбу, но слишком большой, чтобы разместиться в переполненной Норе, отправился ставить себе палатку на близлежащее поле.

– Жди нас наверху, – прошептал Гарри Гермионе, пока они помогали миссис Уизли вернуть саду его первоначальный вид. – Когда все спать лягут.

Наверху, в мансарде, Рон рассматривал делюминатор, а Гарри заполнял подаренный Хагридом мешок, не золотом, но теми вещами, которые были ему особо дороги, хотя некоторые из них сейчас были абсолютно бессмысленны: Карта Мародеров, осколок заколдованного зеркала Сириуса, медальон Р.А.Б. Он туго затянул завязки, повесил мешок себе на шею, и, сидя, принялся наблюдать за старым снитчем, чьи крылышки слабо трепетали. Наконец в дверь постучали, и в комнату на цыпочках вошла Гермиона.

Muffliato! – прошептала она, махнув палочкой в сторону лестницы.

– Мне казалось, ты не одобряешь это заклинание? – сказал Рон.

– Времена меняются, – ответила она. – Так, теперь покажи нам этот делюминатор.

Рон сразу подчинился, вытянул руку и щелкнул делюминатором. Единственная лампа немедленно погасла.

– Дело-то в том, что мы можем добиться того же и с Перуанским Порошком Мгновенной Тьмы… – прошептала Гермиона в темноте.

Послышался щелчок, и шар света, вырвавшись из делюминатора, вернулся на свое место в лампе под потолком.

– И все равно – классно! – сказал Рон, как будто защищаясь. – И я так понял, Дамблдор сам ее изобрел!

– Я знаю, но вряд ли он стал бы упоминать тебя в завещании только ради того, чтобы помочь нам выключать свет!

– Как думаете, он понимал, что Министерство конфискует все для проверки? – спросил Гарри.

– Безусловно, – сказала Гермиона, – он не мог прямо написать в завещании, зачем оставляет нам все это… но от этого не становится яснее…

– …почему он нам никак не намекнул, пока был жив, – договорил Рон.

– Ну, в самом деле… – сказала Гермиона, пролистывая «Сказки Барда Бидла», – Если эти штуки так важны, что их стоит передавать прямо под носом у Министерства, думаешь, он как-то дал бы нам понять?.. Если только он не думал, что это очевидно.

– Значит, он ошибался! – сказал Рон. – Я всегда говорил, что он не в себе. Да, блестящий и все такое, но сдвинутый. Оставить Гарри старый снитч – ну и зачем?

– Понятия не имею, – сказала Гермиона. – Когда Скримджер заставил тебя дотронуться до снитча, я была уверена – что-то получится!

– Ну да… – сказал Гарри. Пульс его забился быстрее, когда он поднял снитч. – Мне ведь не стоило особенно стараться перед Скримджером…

– Ты о чем? – спросила Гермиона.

– Это снитч, который я поймал на моем первом матче – помните?

Гермиона выглядела растерянной. Рон, напротив, задохнулся и только пальцем тыкал то в Гарри, то в снитч, пока не обрел голос:

– Ты же его чуть не проглотил!

– Точно! – сказал Гарри, и, чувствуя, как отчаянно бьется сердце, прижался губами к снитчу.

Снитч не открылся. Стало горько от разочарования, он опустил золотой шарик… но тут Гермиона закричала:

– Надпись! На нем надпись, смотрите скорее!

От неожиданности и волнения Гарри чуть не выронил снитч. Гермиона была совершенно права: на золотой поверхности, где мгновение назад еще ничего не было, проступили буквы, сложившиеся в четыре слова, и Гарри узнал легкий, наклонный почерк Дамблдора.

«Откроюсь я в конце»

Гарри едва успел прочитать – буквы исчезли.

– «Откроюсь я в конце»… Что это должно значить?

Гермиона и Рон с одинаковым непониманием на лицах покачали головами.

Откроюсь я в конце… Откроюсь я в конце … Но сколько бы они ни повторяли эти слова, с разной интонацией, извлечь из них смысл им не удалось.

– А меч? – наконец сказал Рон, когда они все-таки отказались от попыток проникнуть в смысл надписи на снитче. – Почему он хотел, чтобы меч был у Гарри?

– И почему он не мог просто сказать мне? – негромко заметил Гарри. – Меч был там, все время был в его кабинете на стене, всегда, когда мы разговаривали в прошлом году! Если он хотел, чтобы меч был у меня, почему он мне просто не отдал его?

У Гарри было чувство, словно он сидит на экзамене и пялится в билет, который ему следовало бы знать, но голова соображает вяло и воспринимать что-либо отказывается. Было в тех долгих разговорах с Дамблдором что-то такое, что он упустил? Должен он знать, к чему все это? Дамблдор ожидал, что Гарри поймет?

– А эта книжка? – сказала Гермиона. – «Сказки Барда Бидла»… Я и не слышала о них никогда!

– Ты никогда не слышала о «Сказках Барда Бидла»?! – переспросил Рон с недоверием. – Ты это шутишь?

– Нет, – удивилась Гермиона. – Так ты что, знаешь про них?

– Ну конечно, знаю!

Гарри посмотрел на них с интересом. Беспрецедентно: чтобы Рон читал книгу, которую не читала Гермиона! Рон же был явно ошеломлен их удивлением.

– Ой, да ну вас! Все старые детские сказки, считается, пошли от Бидла, разве нет? «Фонтан Фортуны», «Волшебник и прыгающий горшок», «Бэббити-Рэббити, которая громко топает»…

– Извини, - хихикнув, сказала Гермиона. – Как ты сказал – последняя?..

– Да ты чего… – Рон в полном недоумении переводил глаза с Гермионы на Гарри. – Ты же не могла не слышать про Бэббити-Рэббити…

– Рон, ты прекрасно знаешь, что и Гарри, и меня воспитывали магглы. Нам не рассказывали этих историй, нам рассказывали про Белоснежку и Семь Гномов, про Золушку…

– Это еще что – болезнь какая-то? – спросил Рон.

– Так это детские сказки? – спросила Гермиона, снова склоняясь над рунами.

– Ну да… – неуверенно сказал Рон. – То есть… ну, слышишь все время… все говорят, что детские сказки восходят к Бидлу. Я не знаю, я же в оригинале не читал!

– Но странно – почему Дамблдор решил, что я должна их прочитать?..

Снизу донесся какой-то стук.

– Это, наверно, просто Чарли, как мама уснула, вышел волосы отрастить… – беспокойно предположил Рон.

– Ладно, все равно спать пора… – прошептала Гермиона. – Завтра проспать никак нельзя.

– Да уж… – согласился Рон. – Тройное убийство с особой жестокостью, совершенное матерью жениха, может немного расстроить свадьбу… Свет я погашу.

И как только Гермиона вышла из комнаты, он еще раз щелкнул делюминатором.



Обсудить главу вы можете в этой теме





<< Предыдущая глава Оглавление Следующая глава >>