Перевод книги Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»

ГПиDH

Глава двадцать пятая

Коттедж «Ракушка»

Дата последней редакции:  07.08.2007
Переводчик:  Smth_Blue
Бета:  nataniel-la
Гамма:  


Коттедж Билла и Флер одиноко стоял на утесе над морем; стены дома были выбелены и отделаны ракушками. Это было безлюдное и прекрасное место. Куда бы ни отправился Гарри – в сам домик или в сад, – он слышал непрерывные приливы и отливы, напоминающие дыхание гигантского спящего существа. Следующие несколько дней Гарри почти все время придумывал поводы, чтобы убежать из людного коттеджа к таким желанным открытому небу и широкому пустому морю, отрывающимся с вершины утеса, и холодному соленому ветру, обдувающему лицо. Невероятность принятого решения – не пытаться опередить Волдеморта в гонке за палочкой – все еще пугала Гарри. Никогда еще на его памяти он не выбирал бездействие. Его мучили сомнения, которые Рон озвучивал при каждой встрече.

– Что, если Дамблдор хотел, чтобы мы успели расшифровать символ и заполучить палочку? Что, если тот, кто разгадает символ, становится достойным и получает право владеть Дарами? Гарри, если это настоящая Старшая Палочка, как же мы теперь, черт возьми, победим Сам-Знаешь-Кого?

Ответов Гарри не знал. Иногда он сам задумывался, не был ли отказ от попыток помешать Волдеморту вскрыть могилу продиктован временным помешательством. Он даже не мог убедительно объяснить, почему он принял такое решение: каждый раз, когда Гарри пытался воспроизвести тот спор с самим собой, доказательства казались жалкими и незначительными.

Странно, но поддержка Гермионы действовала на него не лучше сомнений Рона. Так как она была вынуждена признать, что Старшая Палочка действительно существует, Гермиона стала утверждать, что эта палочка – предмет зла, а способ, которым Волдеморт ее захватил, – отвратительный и недопустимый.

– Ты никогда не смог бы этого сделать, Гарри, – повторяла она снова и снова. – Ты никогда бы не взломал могилу Дамблдора.

Но мысль о Дамблдоре мертвом пугала Гарри гораздо меньше, чем вероятность того, что он неправильно разгадал намерения Дамблдора живого. Ему казалось, что он все еще блуждает в темноте, и хотя путь уже выбран, Гарри все время оглядывался назад, сомневаясь, правильно ли он расшифровал знаки и в ту ли сторону повернул. Время от времени его снова охватывала злость на Дамблдора, такая же дикая, как волны, разбивающиеся о подножье утеса; он злился на директора за то, что тот не успел ничего объяснить перед смертью.

– Но умер ли он? – спросил Рон через три дня после того, как они прибыли в коттедж. Когда Рон и Гермиона его нашли, Гарри упорно смотрел за стену, отделяющую сад во дворе коттеджа от утеса, и думал про себя, что лучше бы они его не заметили, так как не испытывал ни малейшего желания участвовать в их споре.

– Умер. Пожалуйста, Рон, не начинай снова!

– Не забывай о фактах, Гермиона, – ответил Рон, говоря из-за плеча Гарри, который не сводил глаз с неба. – «Серебристая лань. Меч. Глаз, что Гарри увидел в зеркале…

– Гарри допускает, что ему могло показаться. Правда, Гарри?

– Могло, – ответил Гарри, не глядя на подругу.

– Но ты не думаешь, что тебе показалось, да? – спросил Рон.

– Не думаю, – сказал Гарри.

– Вот! – быстро подхватил Рон, прежде чем Гермиона смогла продолжить. – Если это был не Дамблдор, то как Добби узнал, что мы в подвале, а, Гермиона?

– Не знаю, но как же Дамблдор послал его к нам, если он в могиле в Хогвартсе?

– Не знаю, может, это был его призрак!

– Дамблдор бы не стал призраком, – возразил Гарри. Теперь он уже ни в чем, что касалось Дамблдора, не был уверен, но это знал наверняка. – Он бы пошел вперед.

– Что значит «пошел вперед»? – спросил Рон, но Гарри не успел ничего ответить, так как услышал голос за спиной:

– ‘арри?

Из коттеджа вышла Флер, ее длинные серебристые волосы развевались на ветру.

– ‘арри, Грип’ук хочет с тобой поговорить. Он в наималейшей спальне, говорит, что не хочет, чтобы вас подслушали.

Было очевидно, что ей очень не нравится быть посыльным гоблина; она выглядела раздраженной, возвращаясь в дом.

Как и сказала Флер, Грипхук ждал их в самой маленькой из трех спален, в той, где ночью спали Гермиона и Луна. Он задернул яркое, затянутое тучами небо за окном красными шторами, и от этого казалось, что спальня освещена огнем, особенно на фоне других просторных и светлых комнат.

– Я принял решение, Гарри Поттер, – сказал гоблин. Он сидел, скрестив ноги, на низком стуле, барабаня костлявыми пальцами по подлокотникам. – Хотя гоблины Гринготтса сочтут мой поступок настоящим предательством, я решил тебе помочь…

– Замечательно, – Гарри вздохнул с облегчением. – Спасибо тебе, Грипхук, мы действительно…

– Взамен на опреденную плату, – закончил гоблин, не дрогнув.

Немного растерявшись, Гарри помедлил.

– Сколько же ты хочешь? У меня есть золото.

– Золото есть и у меня, – ответил Грипхук.

Его черные глаза заблестели; белков не было видно за радужкой.

– Я хочу меч. Меч Годрика Гриффиндора.

Гарри совсем расстроился:

– Меч мы тебе не можем дать, – сказал он. – Извини.

– Тогда, – спокойно ответил гоблин, – у нас возникла проблема.

– Мы можем предложить тебе что-то другое, – с готовностью подхватил Рон. – Наверняка у Лестранжей куча добра и будет из чего выбрать, как только мы попадем в Хранилище.

Лучше бы Рон этого не говорил. Грипхук покраснел от злости:

– Я не вор, мальчишка! Я не пытаюсь завладеть сокровищами, не принадлежащими мне по праву!

– Но меч наш…

– Не по праву, – отрезал гоблин.

– Мы – гриффиндорцы, а он принадлежал Годрику Гриффиндору…

– А кто владел им до Гриффиндора? – спросил гоблин, выпрямившись.

– Никто, – ответил Рон. – Меч сделали специально для него, ведь так?

– Нет! – воскликнул гоблин, рассвирепев. Он указал длинным пальцем на Рона, – Вечная самонадеянность волшебников! Этот меч принадлежал Рагнуку Первому, и Годрик Гриффиндор его отобрал! Это шедевр, созданный гоблинами! И он принадлежит гоблинам. Лишь за этот меч вы можете нанять меня, это мое последнее слово!

Грипхук не сводил с них глаз. Гарри взглянул на друзей и сказал:

– Нам нужно это обсудить, Грипхук, если ты не против. Не мог бы ты дать нам несколько минут?

Гоблин недовольно кивнул.

Спустившись в пустую гостиную, Гарри подошел к камину. Он нахмурился, пытаясь решить, что же делать. За его спиной раздался голос Рона:

– Он над нами смеется. Мы не можем отдать ему этот меч.

– Это правда? – спросил Гарри у Гермионы. – Гриффиндор украл меч?

– Я не знаю, – беспомощно развела руками Гермиона. – В «Истории магии» часто вскользь упоминается, как поступали волшебники с другими магическими расами, но я не помню ни одной записи о том, что Гриффиндор украл меч.

– Это просто одна из гоблинских историй, – сказал Рон, – о том, что волшебники всегда пытаются их обмануть. Нам повезло, что он не попросил одну из наших палочек.

– У гоблинов есть все основания не любить волшебников, Рон, – сказала Гермиона. – В прошлом с ними жестоко обращались.

– Но, согласись, и гоблины не похожи на безобидных котят, – возразил Рон. – Они убили много волшебников и тоже дрались не по правилам.

– Но споры с Грипхуком о том, чья раса коварней и кровожадней, не помогут убедить его сотрудничать с нами, правда?

Они замолчали, пытаясь придумать решение проблемы. Из окна Гарри было видно могилу Добби. У надгробья Луна расставляла в банку из-под варенья цветы кермека*.

– Хорошо, – сказал Рон, и Гарри повернулся к нему лицом, – как вам такая идея? Скажем Грипхуку, что нам нужен меч, пока не попадем в Хранилище, а там он может его забрать. У Лестранжей же спрятана подделка, правильно? Подменим мечи и отдадим гоблину ненастоящий.

– Рон, но он заметит подмену быстрее, чем мы! – возразила Гермиона. – Он единственный, кто понял, что меч поддельный!

– Да, но мы могли бы успеть убежать…

Тут Гермиона одарила его таким взглядом, что Рон сразу же пошел на попятный.

– Это низко, – тихо сказала Гермиона. – Попросить у него помощи, а потом обмануть? И ты, Рон, удивляешься, почему гоблины не любят волшебников?

У Рона даже уши покраснели.

– Ладно, ладно! Но больше я ничего не могу придумать! У тебя есть другие идеи?

– Нужно предложить Грипхуку что-то не менее ценное.

– Прекрасно, схожу за еще одним древним мечом, сделанным гоблинами, а ты его красиво упакуешь.

Ребята снова замолчали. Гарри был уверен, что гоблин не примет ничего, кроме меча, даже если они могли бы предложить взамен что-то не менее ценное. Но меч был их единственным необходимым оружием против Хоркруксов.

Он закрыл глаза и прислушался к шуму моря. Мысль, что Гриффиндор мог украсть меч, была ему неприятной: он всегда гордился своим факультетом, Гриффиндор защищал магглорожденных и боролся со Слизерином, любителем чистокровок…

– Может, он врет, – сказал Гарри, снова открыв глаза. – Грипхук. Может, Гриффиндор не отбирал меч. Откуда мы знаем, что версия гоблинов действительно правдива?

– А это имеет значение? – спросила Гермиона.

– Для меня да, – ответил Гарри, – для меня это важно.

Он глубоко вздохнул.

– Мы скажем, что он может забрать меч, после того как поможет нам проникнуть в Хранилище, но не уточним, когда именно.

Лицо Рона расплылось в улыбке. Но Гермиона выглядела встревоженной:

– Гарри, мы не можем…

– Грипхук может его забрать, – продолжил Гарри, – после того, как мы уничтожим мечом все хоркруксы. Я прослежу, чтобы он его получил. Я сдержу слово.

– Но ведь могут пройти годы! – воскликнула Гермиона.

– Я знаю, но Грипхуку об этом знать не нужно. Я не буду обманывать… правда.

Гарри посмотрел Гермионе в глаза, и в его взгляде читались упорство и стыд одновременно. Ему вспомнились слова, высеченные над воротами в Нуменгард: «Во имя блага». Но он не стал развивать эту мысль. Все равно у них не было выбора.

– Мне это не нравится, – сказала Гермиона.

– Мне тоже эта идея совсем не по душе, – признал Гарри.

– А мне она кажется гениальной, – сказал Рон, опять поднявшись. – Давайте пойдем и скажем Грипхуку.

Вернувшись в самую меленькую спальню в доме, Гарри сделал гоблину предложение, старательно избегая упоминать точное время, когда ему отдадут меч. Во время разговора Гермиона хмуро смотрела себе под ноги, и Гарри это раздражало, он боялся, что она может выдать их план. Но Грипхук не смотрел ни на кого, кроме Гарри.

– Даешь ли ты слово, Гарри Поттер, что отдашь мне меч Гриффиндора, если я помогу тебе?

– Да, – ответил Гарри.

– Тогда по рукам, – сказал гоблин и протянул руку.

Они пожали друг другу руки, и Гарри подумал, не понял ли гоблин по его глазам, что его обманывают. Потом гоблин отпустил Гарри, хлопнул его по руке и сказал:

– Итак, начнем!

И им словно опять пришлось планировать проникновение в Министерство: они собирались в самой маленькой спаленке, в которой, по желанию Грипхука, всегда царил полумрак.

– Я был в Хранилище Лестранжей только раз, – сообщил им Грипхук, – когда мне приказали отнести туда поддельный меч. Это одно из самых старых помещений. Древнейшие семьи волшебников хранят свои сокровища на глубочайшем уровне, комнаты там самые большие и лучше всего защищены.

Они часами просиживали в чуланоподобной комнате. Дни медленно сменялись неделями. Приходилось решать проблему за проблемой, и одной из важнейших задач было отсутствие Оборотного зелья.

– Тут хватит только для одного из нас, – сказала Гермиона, рассматривая бутылочку с густым, напоминающим грязь зельем при свете лампы.

– Этого достаточно, – ответил Гарри, изучающий карту самых глубоких переходов, которую от руки нарисовал Грипхук.

Остальным обитателям коттеджа «Ракушка» было трудно не заметить, что что-то затевается, так как Гарри, Рон и Гермиона выходили только к столу. Никто не задавал вопросов, но Гарри часто ловил встревоженный и задумчивый взгляд Билла, направленный на них троих.

Чем больше времени они проводили вместе, тем больше Гарри понимал, что ему не очень-то нравится гоблин. Грипхук оказался неожиданно кровожадным, его забавляла боль, причиненная низшим расам; казалось, он наслаждается мыслью, что им, возможно, придется ранить других волшебников, чтобы забраться в хранилище Лестранжей. Гарри было очевидно, что друзья разделяют его чувства, но они никогда это не обсуждали. Грипхук был им нужен.

Гоблин нехотя обедал с остальными. Даже после того, как его ноги зажили, он продолжал требовать, чтобы ему подавали еду в спальню, как и все еще больному Олливандеру, пока Билл (после того, как Флер закатила скандал) не отправился наверх и не сообщил ему, что отныне это придется изменить. Посему Грипхук обедал вместе с остальными многочисленными обитателями коттеджа, хотя и отказывался есть ту же еду, требуя взамен куски сырого мяса, коренья и разные грибы.

Гарри чувствовал себя виноватым: ведь именно он, желая допросить гоблина, настоял на том, чтобы тот остался в «Ракушке»; из-за Гарри всей семье Уизли приходилось скрываться, а Билл, Фред, Джордж и мистер Уизли не могли больше работать.

– Мне очень жаль, – сказал он Флер, помогая ей готовить обед в один из шумных апрельских вечеров. – Я никогда не думал, что придется тебя во все это втянуть.

Она как раз приказала ножам нарезать мясо для Грипхука и Билла, который после нападения Грейбэка предпочитал бифштексы с кровью. Пока за ее спиной трудились ножи, черты ее лица, выдающие раздражение, смягчились.

– ‘арри, ты спас жизнь моей сестры, я не забыла.

Честно говоря, это было не совсем правдой, но Гарри решил не напоминать Флер, что Габриель тогда по-настоящему опасность не грозила.

– В любом случае, – продолжила Флер, направив палочку на кастрюлю с запеканкой на печи, которая сразу закипела, – мистер Олливандер сегодня вечером отправится к Мюриэл. Так что нам будет проще. Гоблин, – она слегка нахмурилась, упоминая Грипхука, – может переехать вниз, а ты, Рон и Дин въехать в его спальню.

– Мы не против спать в гостиной, – сказал Гарри, зная, что Грипхук не обрадуется необходимости спать на диване, а для их планов было очень важно поддерживать его в хорошем настроении. – Не переживай за нас, – и поскольку Флер пыталась протестовать, он продолжил: – Мы – Рон, Гермиона и я – скоро тоже уедем. Нам не нужно будет тут больше оставаться.

– Но что ты имеешь в виду? – нахмурившись, спросила Флер. Ее палочка была направлена на посуду с запеканкой, которую она подняла в воздух. – Конечно, вам нельзя никуда ехать, тут вы в безопасности!

В этот момент она напомнила Гарри миссис Уизли и он очень обрадовался, увидев, что задняя дверь открылась и вошли Луна и Дин. Их волосы намокли под дождем; в руках ребята несли ветки, прибитые к берегу приливом.

– И маленькие, манюсенькие ушки, – говорила Луна, – папа говорит, что они похожи на ушки бегемота, только фиолетовые и волосатые. А если ты хочешь их позвать, то нужно мурлыкать песенку, лучше всего вальс, никакой быстрой музыки…

Дин явно чувствовал себя неловко. Проходя мимо Гарри, он кивнул ему и последовал за Луной в комнату, которая служила сразу и столовой, и гостиной, и где Рон и Гермиона как раз накрывали на стол. Увидев возможность избежать вопросов Флер, Гарри схватил два кувшина с тыквенным соком и последовал за ними.

– Если ты когда-нибудь сможешь к нам заглянуть, я покажу тебе рог, папа мне про него писал, но сама я его еще не видела, потому что Упивающиеся смертью забрали меня с хогвартского поезда и я не попала домой на Рождество, – не умолкала Луна, пока они с Дином разжигали огонь.

– Луна, мы же тебе говорили, – окликнула ее Гермиона, – тот рог взорвался. Это был рог носогроха, а не мяторогого хряпса.

– Нет, это был настоящий рог хряпса, – невозмутимо возразила Луна, – мне папа сказал. Он уже, наверное, восстановился, рога хряпса сами восстанавливаются, вы знаете.

Гермиона покачала головой и продолжила раскладывать вилки. В комнату вошел Билл, помогая Олливандеру спуститься по лестнице. Изготовитель палочек все еще выглядел очень слабым и опирался на руку Билла, в другой руке Билл нес большой чемодан.

– Мне будет вас не хватать, мистер Олливандер, – сказала Луна, приблизившись к старику.

– А мне тебя, моя дорогая, – ответил Олливандер, погладив ее по плечу.

– Вы меня так поддерживали в том ужасном месте.

– Что же, au revoir, мистер Олливандер, – сказала Флер, расцеловав его в обе щеки. – Не могли бы вы окасать мне услугу, передав посылку тетушке Билла Мюриэл? А то я так и не вернула ие тиару.

– Сочту за честь, – ответил Олливандер, слегка поклонившись, – это наименьшее, что я могу сделать в ответ на ваше щедрое гостеприимство.

Флер достала потертый бархатный футляр, открыла и показала его мастеру. Тиара блестела и переливалась в свете низко висящей лампы.

– Лунные камни и бриллианты, – сказал Грипхук. Гарри не заметил, когда он проскользнул в комнату. – Сделано гоблинами, не так ли?

– И оплачено волшебниками, – тихо сказал Билл. Гоблин бросил на него хитрый взгляд, в котором, тем не менее, читался вызов.

Сильный ветер бился в окна коттеджа, когда Билл и Олливандер исчезли в ночи. Оставшиеся плотно окружили стол; они сели плечом к плечу так близко, что почти не могли шевелиться, и начали есть. Огонь в камине шумел и потрескивал. Гарри заметил, что Флер едва прикоснулась к еде: каждые пять минут она поглядывала в окно. Но Билл вернулся еще до того, как они закончили первое; его волосы спутал ветер.

– Все хорошо, – сказал он Флер. – Олливандер устроился, мама и папа передают привет. Джинни послала тебе воздушный поцелуй, Фред и Джордж сводят Мюриэл с ума, они все еще рассылают свои товары совами из ее задней комнаты. Но она порадовалась, что ты вернула ее тиару. Сказала, что она думала, мы ее украли.

– О, она прозто charmante, твоя тетушка, – сердито сказала Флер, взмахнув палочкой и подняв стопку грязных тарелок в воздух. Она поймала посуду и покинула комнату.

– Папа сделал тиару, – вставила Луна, – точнее, корону.

Рон встретился взглядом с Гарри и улыбнулся; Гарри понял, что он вспомнил нелепый головной убор, который они видели во время визита к Ксенофилиусу.

– Да, он пытается восстановить потерянную диадему Равенкло. Он думает, что уже определил большинство основных элементов. Крылья брюховертки имели огромное значение…

В парадную дверь постучали. Все повернулись в ту сторону. Флер выбежала из кухни; она выглядела испуганной. Билл вскочил на ноги и наставил на дверь палочку; то же сделали Гарри, Рон и Гермиона. Грипхук тихо скользнул под стол, чтобы его никто не заметил.

– Кто там? – крикнул Билл.

– Это я, Ремус Джон Люпин! – ответили снаружи, стараясь перекричать завывания ветра. Гарри охватил внезапный страх – что могло случиться? – Я оборотень, женат на Нимфадоре Тонкс, и ты, Хранитель Секрета коттеджа «Ракушка», сказал мне адрес и приказал мне явиться в случае крайней необходимости!

– Люпин, – пробормотал Билл, бросился к двери и распахнул ее.

Люпин ввалился через порог. Он был очень бледен, закутан в дорожный плащ, седеющие волосы развевались на ветру. Люпин выпрямился, огляделся, чтобы узнать, кто находится в комнате, и выкрикнул:

– Это мальчик! Мы назвали его Тед, в честь отца Доры!

Гермиона взвизгнула.

– Что? Тонкс… Тонкс родила?

– Да, да, родила! – кричал Люпин. За столом раздались радостные крики и вздохи облегчения, Гермиона и Флер вдвоем завизжали «Поздравляем!», а Рон сказал «Ну надо же, ребенок!», как будто он никогда раньше не слышал о детях.

– Да, да, мальчик, – повторил Люпин, который, казалось, оцепенел от счастья. Он обошел стол и обнял Гарри так, словно сцены в подвале дома на площади Гриммо никогда и не было.

– Ты будешь крестным? – спросил он, выпустив Гарри из объятий.

– Я? – пролепетал Гарри.

– Конечно же, ты… Дора совершенно согласна, только ты…

– Я… Да… Надо же…

Гарри переполняли эмоции, он удивлялся и радовался; Билл торопился подать вино, а Флер убеждала Люпина поднять с ними бокал за ребенка.

– Я не могу долго оставаться, я должен вернуться, – ответил Люпин, счастливо улыбаясь друзьям. Он выглядел моложе, чем Гарри когда-либо его видел. – Спасибо, спасибо тебе, Билл!

Билл скоро наполнил все кубки. Все встали и подняли бокалы.

– За Тедди Ремуса Люпина, – произнес тост Люпин, – который станет великим волшебником!

– А как он выгладит? – спросила Флер.

– Мне кажется, он похож на Дору, а она считает, что на меня. Волос почти нет. Они были черными, когда он родился, но я могу поклясться, что через час порыжели. Может, он станет блондином, пока я вернусь домой. Андромеда говорит, что волосы Тонкс стали менять цвет, как только она родилась. – Ну ладно, еще одну, последнюю, – сказал он, улыбаясь, пока Билл наполнял кубок.

Ветер бился о стены маленького коттеджа, огонь плясал и потрескивал в камине, а Билл вскоре открыл еще одну бутылку вина. Новость Люпина, казалось, заставила всех забыть о себе, на какое-то время вывела их из состояния оцепенения: прилив новой жизни захватывал. Только гоблина не коснулась внезапная праздничная атмосфера, и он тихонько удалился в спальню, в которой он теперь жил один. Гарри подумал было, что он единственный заметил его уход, но потом увидел, что Билл следит за Грипхуком, поднимающимся по лестнице.

– Нет… Нет… Мне правда пора возвращаться, – наконец сказал Люпин, отказавшись от нового бокала вина. Он поднялся на ноги и закутался в свой дорожный плащ. – До встречи, до встречи… Через пару дней я постараюсь занести фотографии… Они так обрадуются, узнав, что я вас видел… – Он застегнул плащ и попрощался, обнимая женщин и пожимая руки мужчинам, потом, все еще улыбаясь, шагнул в ночь.

– Крестный, Гарри! – сказал Билл, когда они вместе шли на кухню, помогая убрать со стола. – Такая честь! Поздравляю!

Пока Гарри ставил на стол пустые бокалы, которые он принес из гостиной, Билл закрыл за его спиной дверь, приглушив шумные разговоры друзей, продолжавших праздновать и после ухода Люпина.

– Я хотел поговорить с тобой наедине, Гарри. Учитывая количество людей в коттедже, это оказалось очень сложно сделать.

Билл помедлил.

– Гарри, вы с Грипхуком что-то затеваете.

Это было утверждение, а не вопрос, и Гарри не стал ничего отрицать. Он только выжидающе смотрел на Билла.

– Я знаю гоблинов, – сказал Билл, – я работаю в Гринготтсе с тех пор, как закончил Хогвартс. У меня есть друзья-гоблины – насколько можно вообще дружить с гоблинами волшебнику – ну, или гоблины, которых я хорошо знаю, и они мне нравятся. – Билл снова помолчал. – Гарри, что тебе нужно от Грипхука и что ты пообещал ему взамен?

– Я не могу тебе этого сказать, – ответил Гарри. – Извини, Билл.

Позади них открылась кухонная дверь: Флер пыталась пронести новые пустые бокалы.

– Подожди, – сказал ей Билл, – дай нам минутку.

Она попятилась, и он снова закрыл дверь.

– Тогда вот что, – продолжил Билл. – Если ты заключил какую-то сделку с Грипхуком, особенно если она касается сокровищ, ты должен быть чрезвычайно осторожным. Понятия гоблинов о собственности, оплате и вознаграждении отличаются от человеческих.

Гарри почувствовал легкий укол тревоги, словно внутри зашевелилась маленькая змейка.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Мы говорим о разных расах, – сказал Билл. – Сделки между волшебниками и гоблинами расторгались на протяжении столетий, но об этом ты знаешь из Истории Магии. Виноваты были обе стороны, и я никогда не стану утверждать, что волшебники невиновны. Однако некоторые гоблины, особенно работники Гринготтса, верят, что волшебникам нельзя доверять в делах, касающихся золота и сокровищ, потому что они не уважают права собственности гоблинов.

– Я уважаю, – начал Гарри, но Билл покачал головой.

– Ты не понимаешь, Гарри. Это невозможно понять, не пожив с гоблинами. Для гоблина единственный настоящий хозяин любой вещи – это тот, кто ее сделал, а не тот, кто ее купил. Все вещи, сделанные гоблинами, с точки зрения гоблинов, по праву принадлежат им.

– Но его купили…

– Тогда они считают, что вещь отдана во временное пользование покупателя. Однако они с огромной неохотой принимают тот факт, что волшебники передают эту вещь по наследству. Ты видел выражение лица Грипхука, когда он увидел тиару. Он это не одобряет. Я считаю, что он, как и самые лютые представители его расы, верит, что ее нужно было вернуть гоблинам после смерти покупателя. Они считают, что передача вещей, сделанных гоблинами, от волшебника к волшебнику без дальнейшей оплаты хуже воровства. – У Гарри появилось нехорошее ощущение, что Билл угадал больше, чем говорит. – Я только хочу сказать, – продолжал Билл, положив руку на ручку двери в гостиную, – нужно быть очень осторожным, обещая что-либо гоблинам, Гарри. Безопаснее вломиться в Гринготтс, чем не сдержать слово, данное гоблину.

– Правильно, – сказал Гарри, когда Билл открыл дверь. – Да. Спасибо. Постараюсь не забыть.

Пока он следовал за Биллом к друзьям, ему в голову пришла странная идея, наверняка вызванная вином, что он выпил в этот вечер. Ему пришло в голову, что он может оказаться для Тедди Люпина таким же безрассудным крестным, каким для него был Сириус Блэк.


_____________________
* Кермек обыкновенный – распространен в Западной Европе и Северной Африке. Растет по морским побережьям. Солевынослив. Некоторые виды рода культивируются как декоративные растения и используются при составлении сухих букетов.


Обсудить главу вы можете в этой теме





<< Предыдущая глава Оглавление Следующая глава >>