Перевод книги Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти»

ГПиDH

Глава семнадцатая

Секрет Батильды

Дата последней редакции:  03.08.2007
Переводчик:  Lenny
Бета:  Rassda
Гамма:  


– Гарри, подожди!

– Что?

Они дошли лишь до могилы неизвестного Эбботта.

– Там кто-то есть. Кто-то смотрит на нас. Правда. Вон, за кустом.

Они замерли, держась друг за друга и вглядываясь в густую темноту кладбища. Однако Гарри ничего не заметил.

– Ты уверена?

– Я видела, там что-то шевелилось. Честное слово, видела… – Гермиона отстранилась, готовясь выхватить палочку.

– Не волнуйся, мы похожи на простых магглов, – сказал Гарри.

– Магглов, которые просто пришли положить цветы на могилу твоих родителей? Гарри, я уверена, что там кто-то есть!

Гарри вспомнил, что читал в «Истории магии»: на кладбище должны жить привидения, а может?.. Но тут он услышал треск и заметил за тем кустом, на который показывала Гермиона, небольшое облачко взметнувшегося снега. Привидение этого сделать не могло.

– Это кошка, – сказал он и, помолчав немного, добавил: – или птица. Если бы это был Упивающийся смертью, нас бы уже не было. Пошли, и давай снова накинем мантию-невидимку.

Они ещё раз оглянулись и пошли прочь с кладбища.

Гарри не был так спокоен, как пытался убедить в том Гермиону, и искренне порадовался, когда они оказались возле калитки, выходящей на скользкую дорогу. Друзья укрылись под мантией-невидимкой.

Народу в пабе заметно прибавилось. Посетители дружно распевали те же рождественские гимны, что раньше раздавались из церкви. Гарри подумал, что стоит зайти, но тут Гермиона, пробормотав: «Пошли отсюда», – потащила его по темной улице прочь из деревушки, совсем не в том направлении, в котором они прибыли. Границу селения Гарри заметил сразу: коттеджи заканчивались, и дальше дорожка вела уже в поле. Они торопились, как могли, оставляя позади украшенные разноцветными огоньками окошки, в которых сквозь занавески угадывались силуэты рождественских елок.

– И как нам найти дом Батильды? – спросила Гермиона, вздрагивая и время от времени огллядываясь. – Гарри, как ты думаешь? Гарри?

Она дернула его за руку, но парень словно не замечал ее. Он вглядывался в какую-то темную массу, видневшуюся позади целого ряда домов, а потом вдруг бросился вперед, потащив Гермиону за собой; она последовала за ним, скользя и спотыкаясь.

– Гарри…

– Смотри… Посмотри, Гермиона…

– Я не… ой!

Должно быть, после смерти Джеймса и Лили чары Fidelius исчезли. За 16 лет, прошедшие с того времени, как Хагрид забрал Гарри из рухнувшего дома, живая изгородь буйно разрослась, и развалины утопали в траве по пояс. Большая часть дома уцелела, но была почти неразличима под плющом и снегом. Всю правую сторону верхнего этажа снесло взрывом. Гарри был уверен: именно там Смертельное проклятие вернулось к тому, кто его выпустил.

Они стояли возле ворот, разглядывая то, что некогда было домом, таким же, как и соседние.

– Интересно, почему до сих пор никто его не восстановил? – прошептала Гермиона.

– Может, его нельзя восстановить? – откликнулся Гарри. – Может, он настолько поврежден Темной магией, что его просто невозможно отремонтировать?

Он протянул руку и ухватился за ржавые заснеженные ворота, вовсе не из желания их открыть, а просто пытаясь ощутить себя частью этого дома.

– Ты же не хочешь войти туда? Это опасно, дом может… Ой, Гарри, смотри!

Казалось, это произошло, когда он коснулся створок ворот. Из земли, словно дикий цветок, выросший среди зарослей крапивы и бурьяна, появилась табличка, на деревянной поверхности проступили золотые буквы:


«На этом месте, в ночь на 31 октября 1981 года, погибли Лили и Джеймс Поттеры.
Их сын Гарри до сих пор остается единственным волшебником, выжившим после Смертельного проклятия.
Невидимые магглам руины были оставлены как памятник в честь Поттеров и как напоминание о том, что уничтожило их семью».


Вокруг аккуратной надписи виднелись каракули волшебниц и волшебников, приходивших посмотреть на место, где удалось спастись Мальчику-Который-Выжил. Одни просто писали свое имя вечными чернилами, другие вырезали на дереве свои инициалы, третьи оставляли целые послания. Самые свежие из них, горящие поверх созданной шестнадцать лет назад магической надписи, говорили примерно об одном и том же:


«Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!»

«Если ты читаешь эти строки, Гарри, знай – мы с тобой!»

«Да здравствует Гарри Поттер!»


– Им не следовало писать прямо на табличке! – возмущенно воскликнула Гермиона.

Но Гарри с улыбкой посмотрел на нее.

– Это здорово. Я рад, что они написали все это. Я…

Он умолк.

По дорожке, подсвеченная яркими огнями далекой площади, к ним ковыляла укутанная фигура. Гарри подумал – хотя и не смог бы объяснить почему, – что это женщина. Она шла медленно, возможно, боясь поскользнуться на заснеженной тропинке. Ее сутулость, тучность, шаркающая походка вместе создавали впечатление преклонного возраста. Друзья стояли молча, напряженно наблюдая, как она подходит все ближе. Гарри ожидал, что фигура свернет в один из ближайших домов, и в то же время инстинктивно чувствовал, что этого не произойдет. Наконец, за пару метров от них, женщина остановилась, застыв посреди заледенелой тропинки и вглядываясь в их лица.

Гермиона зря дергала его за руку, он и сам понимал, что эта женщина не могла быть магглой: она стояла и смотрела на дом, который был бы скрыт от неё, если только она не была ведьмой. Хотя даже для волшебника выйти из дому в холодную ночь, чтобы просто посмотреть на развалины – довольно странный поступок. По всем привычным законам магии, она не должна была видеть ни его, ни Гермиону, тем не менее, у Гарри возникло абсолютно странное ощущение, что женщина знает об их присутствии и знает, кто они. Как только он пришел к этому тревожному выводу, она подняла затянутую в перчатку руку и поманила их за собой.

Гермиона плотнее прижалась к Гарри под мантией и снова сжала его руку.

– Как она узнала?

Гарри пожал плечами.

Женщина поманила их снова, более энергично. Гарри мог бы привести множество причин отклонить это приглашение, и пока они стояли на пустынной улице, разглядывая друг друга, его подозрения все крепли.

Возможно ли, что она ждала их все эти долгие месяцы? Мог ли Дамблдор приказать ей ждать, заверив, что Гарри в конце концов придет в Лощину? Может быть, это она пряталась в кладбищенской тени, а потом последовала за ними сюда? Одна лишь ее способность ощущать их присутствие наводила на мысль о силе, сравнимой с мощью Дамблдора, а такого он не встречал раньше.

Наконец Гарри задал вопрос, от которого Гермиона подпрыгнула на месте и открыла рот.

– Вы Батильда?

Закутанная фигура кивнула и снова поманила их рукой.

Гарри и Гермиона переглянулись под мантией. Гарри вопросительно приподнял бровь, Гермиона коротко и взволнованно кивнула.

Как только они шагнули к женщине, она тут же развернулась и заковыляла по дороге, которой они пришли. Пройдя мимо пары домов, ведьма свернула к калитке. Они последовали за ней по дорожке, ведущей через сад, почти такой же заросший, как и тот, возле которого они только что стояли. Волшебница неуклюже повертела в руках ключ от входной двери, затем открыла ее и шагнула в сторону, пропуская их в дом.

Гарри и Гермиона протиснулись мимо женщины в дом и сняли мантию-невидимку. От незнакомки отвратительно пахло, а может быть, этим запахом был пропитан весь дом. Гарри поморщился. Только сейчас он заметил, какая та невысокая: годы согнули ее так, что она едва доходила ему до груди. Женщина закрыла дверь – ее синюшные суставы резко контрастировали с бледной кожей, – затем повернулась и заглянула Гарри в лицо. Запавшие глаза были затянуты мутной пленкой, иссеченное морщинами лицо покрывала сеточка разорванных сосудов и пигментных пятен. Гарри не мог понять, как она вообще могла разглядеть что-то, и даже в этом случае она должна была увидеть не Гарри, а позаимствованное им у какого-то лысого маггла обличье.

Старуха размотала черный, побитый молью платок, открывая взорам пушок редких седых волос, и запахи старости, пыли, давно нестиранной одежды и заплесневелых продуктов стали еще более отчетливыми.

– Батильда? – спросил Гарри.

Она снова кивнула. Парень почувствовал, как пробудился спрятанный у него на груди медальон, внутри этой вещицы иногда что-то гудело и постукивало, и сейчас он чувствовал, как оно пульсировало под холодным золотом. Кто знает, может, нечто внутри медальона ощущало присутствие рядом чего-то, что могло его уничтожить?

Батильда заковыляла прочь, отпихнув в сторону Гермиону, словно не видела ее вовсе, и прошла в комнату, которая, скорее всего, была гостиной.

– Гарри, мне все это не нравится, – выдохнула девушка.

– Ты посмотри на нее, думаю, если что – мы с ней справимся, – отозвался Гарри. – Я же тебе говорил, она не в себе, Мюриэл называла ее сумасшедшей.

– Сюда! – позвала их Батильда.

Гермиона, вздрогнув, схватила Гарри за руку.

– Все в порядке, – успокаивающе произнес он, и они направились в гостиную.

Батильда ковыляла по комнате, зажигая свечи, но в гостиной по-прежнему было очень темно и, к тому же, невероятно грязно. Под ногами поскрипывал толстый слой пыли и мусора, Гарри почувствовал, как откуда-то снизу потянуло сыростью и плесенью, или даже чем-то похуже, вроде протухшего мяса. Он задумался, когда же последний раз в этот дом приходил хоть кто-нибудь, просто чтобы проверить, как старая женщина справляется тут одна. Казалось, Батильда забыла, что ей подвластно волшебство – свечи она зажигала вручную, постоянно рискуя поджечь истрепанные кружевные манжеты.

– Позвольте мне, – предложил Гарри и забрал у нее спички. Она стояла и смотрела, как он зажигает оставшиеся свечные огарки, расставленные по всей комнате: на стопках книг и полках буфета, забитого треснувшими, покрытыми плесенью чашками.

Последняя свеча стояла на пузатом, уставленном фотографиями комоде. Гарри зажег ее, и танцующий в воздухе огонек отразился в пыльных стеклах и тусклом серебре рамок. На снимках что-то двигалось, и пока Батильда возилось с дровами для камина, Гарри пробормотал:

Tergeo.

Пыль с фотографий исчезла, и он обнаружил, что около полудюжины самых больших и красивых рамок были пусты. Гарри задумался о причине, по которой Батильда – или кто-то другой – могла убрать эти снимки, и тут на глаза ему попалась фотография в дальнем ряду. Он поспешно ухватился за нее.

Из серебряной рамки на Гарри смотрел и лениво улыбался золотоволосый жизнерадостный вор, тот самый юноша, который сидел на подоконнике у Грегоровича. И тут Гарри неожиданно вспомнил, где же видел этого человека прежде: книга «Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора», на снимке именно он стоял рядом с молодым Дамблдором. Становилось понятно, где искать остальные фотографии – в книге Риты.

– Миссис… мисс… Бэгшот? – позвал он чуть дрогнувшим голосом. – Кто это?

Батильда стояла посреди комнаты, наблюдая, как Гермиона разжигает камин.

– Мисс Бэгшот? – повторил Гарри и шагнул вперед, не выпуская снимка из рук. В камине разгорелся огонь. Батильда оглянулась, и медальон на его груди застучал сильнее.

– Кто это? – протянув ей фотографию, спросил Гарри.

Она мрачно взглянула на снимок, потом на Гарри.

– Вы знаете, кто это? – повторил он, помедленнее и погромче. – Этот человек? Вы его знаете? Как его зовут?

В ответ он получил лишь тусклый взгляд. На Гарри нахлынуло ужасное разочарование. И как удалось Рите Скитер добраться до воспоминаний Батильды?

– Кто этот человек? – громко повторил он.

– Гарри, в чем дело? – спросила Гермиона.

– Этот снимок. Гермиона, это именно тот вор, который залез к Грегоровичу! Пожалуйста! – обратился он к Батильде. – Кто это?

Но она не отвечала.

– Зачем вы позвали нас, миссис… мисс… Бэгшот? – добавила Гермиона, уже чуть громче. – Вы хотели нам что-то рассказать?

Игнорируя вопрос Гермионы, Батильда прошаркала поближе к Гарри и, нервно мотнув головой, указала в сторону коридора.

– Вы хотите, чтобы мы ушли? – спросил Гарри.

Она снова дернула головой, указав сначала на него, потом на себя, а потом на потолок.

– Ну, ладно… Гермиона, мне кажется, она хочет, чтобы я пошел с ней наверх.

– Хорошо, – отозвалась Гермиона, – пошли.

Но как только девушка шагнула вперед, Батильда неожиданно энергично замотала головой, снова указывая сначала на Гарри, потом на себя.

– Она хочет, чтобы я пошел с ней один.

– Почему? – спросила Гермиона, в залитой колеблющимся светом свечей комнате ее голос прозвучал резко, и старая леди вздрогнула от неожиданности.

– Может, Дамблдор попросил ее отдать меч только мне?

– Ты правда думаешь, что она знает, кто ты?

– Да, – отозвался Гарри, заглянув в затянутые молочной пленкой глаза, направленные прямо на него. – Думаю, знает.

– Ну тогда ладно, только побыстрей, Гарри.

– Показывайте дорогу, – он повернулся к Батильде.

Видимо, она поняла и заковыляла к двери. Гарри ободряюще улыбнулся Гермионе, правда, та могла этого и не заметить: девушка стояла посреди убогой обстановки, крепко обхватив себя руками и разглядывая книжный шкаф. Выходя из комнаты, Гарри незаметно спрятал в карман фотографию в серебряной рамке, ту самую, на которой был изображен неизвестный вор.

Лестница оказалась довольно крутой, с узкими ступенями, и Гарри, чтобы Батильда не упала на него, вынужден был ее подталкивать. Медленно, с отдышкой, она добралась до верхней площадки, повернула направо и повела его в спаленку с низким потолком.

В комнате царил кромешный мрак, а запах просто бил наповал. Гарри успел лишь заметить торчащий из-под кровати ночной горшок, как Батильда закрыла дверь и комнату снова заполнила темнота.

Lumos, – произнес он, и на конце его палочки зажегся огонек. Гарри вздрогнул: за несколько проведенных в темноте мгновений Батильда приблизилась к нему почти вплотную, а он этого даже не услышал.

– Ты Поттер? – прошептала она.

– Да, я.

Женщина медленно и торжественно кивнула. Гарри почувствовал, как, обгоняя сердечный ритм, заколотился хоркрукс – весьма неприятное и тревожное ощущение.

– Вы хотите мне что-то отдать? – спросил он, но ее, похоже, отпугивал горящий на конце палочки огонек.

– Вы хотите мне что-то отдать? – повторил Гарри.

Батильда закрыла глаза, и тут несколько вещей произошло одновременно: мучительно заболел шрам, хоркрукс затрясся так, что его крышка приоткрылась, а темная, зловонная комната на мгновение исчезла. Гарри ощутил внезапную радость и проговорил высоким, равнодушным голосом: «Держи его!»

Он пошатнулся и огляделся, гадая, что же произошло: вокруг снова была темная, дурно пахнущая комната.

– Вы хотите мне что-то отдать? – в третий раз, уже громче, спросил Гарри.

– Сюда, – прошептала Батильда, указывая куда-то в угол. Гарри поднял палочку повыше и увидел стоящий возле окна захламленный туалетный столик.

На этот раз она с ним не пошла. С высоко поднятой палочкой Гарри протиснулся между Батильдой и незаправленной кроватью: он не хотел поворачиваться к ней спиной.

– Что это? – спросил Гарри, подойдя к туалетному столику, заваленному кучей грязного белья.

– Там, – сказала старуха, указывая на какой-то бесформенный ком.

И в тот момент, когда он отвернулся и принялся высматривать в беспорядочной куче ярко-красную рукоятку меча, Батильда странно дернулась. Заметив это краем глаза, Гарри в панике обернулся и похолодел: он увидел, как лопнуло тело старухи и из ее шеи выползла огромная змея.

Не успел он поднять палочку, как змея бросилась в атаку. Она ударила Гарри в плечо с такой силой, что палочка подскочила к самому потолку; горящий на конце огонек замерцал и погас. От мощного удара хвостом перехватило дыхание, – юноша отлетел к туалетному столику, рухнув на кучу грязного белья. Спасаясь от очередной атаки, Гарри бросился в сторону, и удар пришелся по столику. Его стеклянная поверхность разбилась и засыпала рухнувшего на пол парня градом осколков. Снизу донесся крик Гермионы:

– Гарри?

Отозваться он не смог: никак не удавалось толком вдохнуть. Тут тяжелое гладкое тело пригвоздило его к полу; Гарри чувствовал его сильные и уверенные движения…

– Нет, – выдохнул он, пришпиленный к полу словно бабочка.

– Да, – прошептал голос. – Даааа… ты мой… мой…

Accio… Accio палочка…

Но ничего не произошло. Тогда Гарри попытался освободить руки, чтобы спихнуть с себя змею. Рептилия уже туго обвила кольцами его тело, выдавливая из легких остатки воздуха, вдавливая в грудь хоркрукс – пульсирующий комок живого льда, трепещущий совсем рядом с его собственным сердцем. Гарри чувствовал, как его разум тонет в холодном, белом свете… вот исчезли все мысли, дыхание прервалось, в отдалении послушались шаги и все поплыло…

Раздался стук прижатого к его груди металлического сердца… Он летит, летит, чувствуя радость, летит без всякой метлы или тестрала…

И вдруг он снова очутился в зловонной тьме; Нагини отпустила его. Гарри высвободился из ее захвата и в свете вспышки разглядел ее очертания. Змея снова бросилась в атаку, и Гермиона, завизжав, отпрыгнула куда-то вбок. Посланное ею проклятье отразилось и ударило в задернутое занавесками окно, тут же разлетевшееся вдребезги; в комнату ворвался морозный воздух. Гарри отскочил в сторону, спасаясь от очередного града осколков, и поскользнулся на чем-то вроде карандаша… Его палочка!..

Он наклонился и схватил ее. Казалось, змея была уже повсюду, ее хвост хлестал из стороны в сторону. Гермионы нигде не было видно, и на какое-то мгновение Гарри подумал о худшем… Но тут раздался громкий хлопок, полыхнула красная вспышка, и змею подбросило в воздух, виток за витком, до самого потолка. Отлетая, она хвостом сильно стегнула Гарри по лицу. Он вскинул палочку, но в этот миг его шрам полыхнул небывалой по остроте болью.

– Он приближается! Гермиона, он приближается!

Змея с разъяренным шипением шлепнулась на пол, и в комнате воцарился хаос: рептилия сшибала полки со стен, била фарфор. Гарри перепрыгнул через кровать и схватился за темную фигуру, надеясь, что это Гермиона.

Когда он потянул ее за кровать, девушка закричала от боли. Змея снова приготовилась к атаке, но Гарри знал: приближается тот, кто намного опаснее змеи, возможно, он стоит уже возле ворот. Голова просто раскалывалась от боли, терзающей шрам…

В тот момент, когда он оттолкнулся и прыгнул, потащив за собой подругу, змея бросилась на них. Гермиона закричала:

Confringo!

Заклинание закружило по комнате и, взорвав зеркало в гардеробе и отразившись, заметалось между полом и потолком. Гарри, закрывшись, ладонью ощущал опаляющий жар заклятья. Острый осколок полоснул его по щеке. Не отпуская Гермиону, он от кровати метнулся к остаткам туалетного столика, а затем сквозь разбитое окно наружу. И пока они летели вниз, в ночи звенел крик Гермионы…

А затем шрам его словно распахнулся, и Гарри стал Волдемортом. ОН пересек зловонную комнату, а заметив мелькнувшие силуэты лысого мужчины и стройной женщины, стиснул длинными белыми пальцами подоконник и яростно закричал. ЕГО крик, переплетаясь с криком девчонки, эхом пронесся по темным садам и полетел дальше, к церковным колоколам, славящим Рождество.

ЕГО крик был криком Гарри, ЕГО боль – болью Гарри… происходило ли это здесь, случалось ли такое прежде… здесь, рядом с домом, где ОН был так близок к смерти… смерть… боль была запредельной… просто рвала ЕГО на куски… Но если у НЕГО нет тела, отчего так болит голова? Если ОН умер, почему так нестерпимо холодно? И разве боль не должна была утихнуть после смерти, не мучить ЕГО больше?

Ночь была сырой и ветреной. Двое ребятишек, наряженных в костюмы-тыковки, неуклюже ковыляли через площадь, мимо витрин, украшенных бумажными паучками и прочими атрибутами мира магглов… Атрибутами, в которые эти людишки и сами не верили… ОН шел вперед, никем не замеченный, с четким осознанием цели, собственного могущества и правоты… Как и всегда в подобных случаях… Без гнева – удела слабых духом, но торжествуя, да… ОН ждал этого мига, уповал на него…

– Хороший костюм, мистер!

ОН видел, как поблекла улыбка мальчика, когда тот подбежал поближе и заглянул под капюшон мантии, видел, как облачко страха исказило детские черты. Ребенок повернулся и побежал прочь… Сквозь мантию ОН нащупал свою палочку… Легкий взмах, и мальчишка уже не вернется к матери… но это лишнее, пока лишнее…

Еще одна темная пустынная улица, и вот ОН рядом с целью. Чары Fidelius взломаны, правда, внутри об этом пока не знают… Ступая тише, чем скользящий по тротуару осенний лист, ОН миновал темную ограду…

Они даже не задернули занавески, гостиная как на ладони: высокий темноволосый мужчина в очках, развлекая темноволосого малыша в голубой пижаме, выпускает из палочки разноцветные струйки дыма. Ребенок смеется и пытается маленькой ручкой поймать их. Отрылась дверь, и вошла мать мальчика, с длинными темно-рыжими волосами, и сказала что-то. Мужчина сгреб сына в охапку и передал матери, потом бросил палочку на диван и, зевая, потянулся…

Калитка чуть слышно скрипнула, пропуская ЕГО вперед, но Джеймс Поттер ничего не слышал. Белая рука достала из кармана палочку, направив ее на входную дверь. Вспышка заклинания, и дверь открыта.

ОН был уже внутри, когда Джеймс вылетел в холл. Это было просто, слишком просто, Поттер даже не успел поднять палочку…

– Лили, забирай Гарри и уходи! Уходи! Беги! Я задержу его!

Задержит, без палочки… ОН засмеялся и произнес:

Avada Kedavra!

Зеленая вспышка озарила узкий коридор, высветив придвинутую к стене коляску, перила засветились словно раскаленные, и Джеймс Поттер, словно сломанная кукла, рухнул на пол.

ОН слышал ее крики, доносившиеся с верхнего этажа. Она оказалась в ловушке, но если будет благоразумна, то бояться ей нечего… ОН поднялся по ступенькам, с легким весельем прислушиваясь к ее попыткам забаррикадироваться… Палочки у нее не было… Как можно быть такими глупыми и такими доверчивыми? Они полагают, что раз их безопасность лежит на друзьях, то от оружия вообще можно отказаться?

ОН вышиб дверь, небрежным взмахом палочки отбросил прочь кресло и ящики, загромождавшие проход… И вот она… стоит, обхватив ребенка. Увидев ЕГО, женщина положила ребенка в кроватку и выпрямилась, загородив сына собой и раскинув в стороны руки, словно это могло помочь, словно она надеялась, что так ОН выберет ее…

– Не Гарри, не Гарри, пожалуйста, только не Гарри!

– Отойди, глупая девчонка… Отойди, сейчас же.

– Не Гарри, пожалуйста, нет! Лучше я, убей меня…

– Предлагаю в последний раз…

– Не Гарри! Пожалуйста… пощади… пощади… Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста… Я все сделаю…

– Отойди в сторону. Отойди, девчонка!

ЕМУ следовало бы оттолкнуть ее от кроватки, но убить обоих показалось неплохой идеей…

Комнату осветила зеленая вспышка, и она упала, как ее муж раньше. Все это время ребенок не плакал. Малыш стоял, ухватившись за бортики кроватки, и с радостным интересом рассматривал ворвавшегося в дом незнакомца. Возможно, мальчик думал, что это папа спрятался под мантией и выпускает такие хорошенькие огоньки, а мама вот-вот засмеется и встанет…

ОН тщательно прицелился, направив палочку прямо малышу в лицо. ОН хотел видеть, что произойдет, как исчезнет эта таинственная угроза. Заметив, что это не Джеймс, ребенок заплакал. ЕМУ не нравилось, что малыш плачет… В приюте ОН никогда не мог вынести детского хныканья…

Avada Kedavra!

И тут ОН неожиданно разлетелся на кусочки. ОН был ничем, всего лишь болью и ужасом, и должен был спрятаться… Только не здесь, среди обломков разрушенного дома, где раздавались пронзительные крики погребенного под завалами ребенка… а далеко… далеко отсюда…

– Нет, – простонал он.

Змея прошелестела по грязному, заваленному мусором полу, и ОН был убит мальчишкой, и ОН был этим мальчишкой…

– Нет…

И вот ОН стоял возле разбитого окна, в доме Батильды, погрузившись в воспоминание о величайшей своей потере, а в ногах у НЕГО скользила по осколкам фарфора и стекла огромная змея. Он посмотрел вниз и увидел нечто… нечто невероятное…

– Нет…

– Гарри, все в порядке, с тобой все хорошо?

Он наклонился и подобрал помятую фотографию. Это был тот неизвестный вор, вор, которого он разыскивал…

– Нет… Я уронил ее… Уронил…

Он Гарри… Гарри, а не Волдеморт… а шуршала поблизости вовсе не змея… Он открыл глаза.

– Гарри, – прошептала Гермиона. – С тобой все… все в порядке?

– Да, – солгал он.

Оказалось, что он лежит в палатке на одной из невысоких кушеток, весь укутанный в одеяла. Окружающая его тишина, прохладный воздух и тусклый свет, проникающему сквозь брезентовую крышу, говорили о том, что близится рассвет. Гарри был весь в поту, простыня и подушки тоже были влажными.

– Мы выбрались.

– Да, – отозвалась Гермиона. – Чтобы уложить тебя на кушетку, мне пришлось воспользоваться чарами Левитации. Не смогла поднять тебя, ты был такой… Ну, ты был не совсем…

Гарри обратил внимание на темные тени у нее под глазами, а когда девушка обтирала ему лицо, заметил наклеенный на руку пластырь.

– Тебе было плохо, – добавила она. – Очень плохо.

– Как давно мы здесь?

– Несколько часов. Сейчас раннее утро.

– И я был… что, без сознания?

– Не совсем, – смущенно пояснила Гермиона. – Ты кричал, и стонал, и… тому подобное, – добавила она таким тоном, что Гарри смутился. Что он делал? Выкрикивал проклятья, как Волдеморт, или плакал, как малыш в кроватке?

– Я никак не могла снять с тебя хоркрукс, – сказала она. Гарри заметил, что девушка решила сменить тему, – он приклеился к твоей груди. У тебя там шрам теперь. Прости, но чтобы забрать медальон, мне пришлось воспользоваться Разрывающими чарами. Да еще змея тебя ранила, но я промыла рану и обработала ее ясенцем…

Гарри стянул промокшую от пота майку и оглядел себя: на груди возле сердца багровел овальный ожог от хоркрукса, а на предплечье виднелась почти залеченная отметина.

– Где хоркрукс?

– У меня в сумке. Думаю, некоторое время лучше к нему не прикасаться.

Он откинулся на подушки, вглядываясь в ее измученное бледное лицо.

– Нам не стоило соваться в Годрикову Лощину. Это моя вина, только моя. Гермиона, прости меня.

– Ты не виноват – я сама хотела пойти с тобой. Я правда думала, что Дамблдор мог именно там оставить тебе меч.

– Да, что ж… мы ошиблись, верно?

– Что произошло, Гарри? Что случилось, когда она повела тебя наверх? Там пряталась змея? Она выползла, убила Батильду и напала на тебя?

– Нет, – отозвался он. – Батильда и была змеей… или змея была ею… все время…

– Ч-что?

Гарри закрыл глаза. Он все еще ощущал на себе вонь того дома, этот запах не давал забыть ни одной отвратительной подробности.

– Батилда, наверное, уже давно была мертва. Змея была… была внутри нее. Сам-Знаешь-Кто оставил ее в Годриковой Лощине. Ты была права, он знал, что я приду туда.

– Змея была внутри нее?

Гарри снова открыл глаза. Шокированная Гермиона с трудом боролась с тошнотой.

– Люпин говорил, что существует волшебство, которое мы не можем даже вообразить, – сказал он. – Она не хотела говорить при тебе, потому что это было серпентарго, все время серпентарго, а я даже не заметил. Ну конечно, я же понимал ее… Как только мы вошли в комнату, змея известила Сама-Знаешь-Кого – я слышал это в своей голове, чувствовал, как он торжествует. Он приказал задержать меня… и тогда…

Он вспомнил, как змея выползала из тела Батильды – всех подробностей Гермионе знать не стоит.

– Она изменилась, превратилась в змею, а потом набросилась…

Он взглянул на полузаживший порез.

– Она не собиралась меня убивать, только задержать до прихода Сама-Знаешь-Кого.

Если бы ему только удалось убить змею, это бы все окупило, все… На душе было так погано. Он сел на кровати, откинув одеяло.

– Гарри, нет. Я думаю, ты должен отдохнуть!

– Тебе самой надо поспать. Не обижайся, но выглядишь ты ужасно. Я покараулю. Где моя палочка?

Она не ответила, лишь молча смотрела на него.

– Где моя палочка, Гермиона?

Девушка закусила губу, ее глаза наполнились слезами.

– Гарри…

– Где моя палочка?

Она наклонилась и протянула ему палочку.

Палочка – остролист и перо феникса – была сломана практически пополам, обломки держались вместе лишь на жалких обрывках пера. Гарри держал палочку так, словно это было живое, чудовищно израненное существо. Мысли его путались, в глазах потемнело от растерянности и страха. Наконец он протянул палочку Гермионе.

– Почини ее. Пожалуйста.

– Гарри, я не знаю… Если она сломана вот так…

– Пожалуйста, Гермиона, попробуй!

R-Reparo.

Болтающийся на ниточке обломок палочки встал на место. Гарри поднял палочку.

Lumos!

На кончике палочки вспыхнул слабый огонек, и тут же погас. Гарри направил палочку на Гермиону.

Expelliarmus!

Ее палочка слегка дернулась, но осталась в руке. Палочка Гарри не выдержала даже столь жалких попыток и снова раскололась пополам. Он смотрел на нее потерянно, не в силах принять то, что видел… Палочка, так много пережившая…

– Гарри, – прошептала Гермиона, так тихо, что тот едва расслышал. – Мне так жаль. Думаю, это из-за меня. Когда мы убегали, помнишь… на нас напала змея, и я бросила Взрывное проклятье… а оно отражалось отовсюду и, должно быть… должно быть, попало…

– Это был несчастный случай, – машинально отозвался Гарри. Он был просто оглушен случившимся и чувствовал внутри ужасную пустоту. – Нам… нам надо как-то починить ее.

– Гарри, не думаю, что у нас получится, – сказала Гермиона, по ее лицу катились слезы. – Помнишь… Помнишь у Рона? Когда он разбил машину и сломал палочку? Она никогда так и не стала прежней, ему пришлось покупать новую.

Гарри вспомнил об Оливандере, который был похищен и томится в плену у Волдеморта, о погибшем Грегоровиче. Как же ему удастся найти новую палочку?

– Ну, – притворно-бодрым голосом начал он, – тогда я просто одолжу на время твою. Пока караулю.

Заплаканная Гермиона протянула ему палочку, и Гарри ушел, оставив ее возле кушетки и больше всего на свете желая оказаться как можно дальше отсюда.



Обсудить главу вы можете в этой теме





<< Предыдущая глава Оглавление Следующая глава >>