Глава двадцать восьмая
Пропавшее зеркало
Дата последней редакции: | 07.08.2007 |
Переводчик: | |
Бета: | |
Гамма: |
Ноги Гарри коснулись земли. Он увидел до боли знакомую главную улицу Хогсмида: темные витрины магазинов, далекие горные вершины, поворот, ведущий к Хогвартсу, свет, брезживший из окон «Трех метел», и с болью в сердце вспомнил, как приземлился здесь почти год назад, поддерживая страшно ослабевшего Дамблдора; все это пронеслось перед глазами за какое-то мгновение до приземления, а затем, едва он отпустил руки Рона и Гермионы…
Тишину разорвал жуткий крик, так похожий на крик Волдеморта, узнавшего о пропаже чаши. Звук резал уши, и Гарри сразу понял, что вызван он был их появлением. Он едва успел взглянуть на Рона и Гермиону, а дверь «Трех метел» уже распахнулась, и на улицу выбежала дюжина Упивающихся смертью в плащах, капюшонах и с палочками наперевес.
Гарри перехватил запястье Рона, когда тот попытался выхватить палочку. Врагов было слишком много, чтобы можно было оглушить всех сразу, к тому же даже попытка это сделать сразу выдала бы их местоположение. Один из Упивающихся смертью взмахнул палочкой, и крик умолк, лишь эхо все еще звучало в отдаленных горах.
– Accio мантия-невидимка!– прорычал другой Упивающийся.
Гарри крепко ухватился за полы мантии, но та не двинулась с места: призывные чары не подействовали.
– Что, не прячешься под своей тряпкой, Поттер? – крикнул Упивающийся смертью, пытавшийся призвать мантию, затем обратился к остальным: – Разделимся. Он здесь.
Шесть Упивающихся побежали прямо на них; Гарри, Рон и Гермиона едва успели укрыться в ближайшем переулке, еще чуть-чуть, и Упивающиеся смертью натолкнулись бы на них. Они затаились в темноте, прислушиваясь к звучащим там и тут шагам, следя за лучами света, испускаемыми палочками Упивающихся.
– Давайте уйдем поскорее! – шепнула Гермиона. – Аппарируем!
– Хорошая идея, – согласился Рон, но, прежде чем Гарри успел ответить, кто-то из Упивающихся смертью закричал:
– Мы знаем, что ты здесь, Поттер, и тебе не уйти! Мы тебя найдем!
– Они были готовы, – прошептал Гарри. – Они установили заклинание, чтобы узнать, когда мы появимся. Мне кажется, они сделали что-то, чтобы задержать нас здесь, загнать в ловушку…
– Как насчет дементоров? – громко спросил еще один Упивающийся. – Пусть прогуляются по деревеньке, они его быстро засекут!
– Темный Лорд хочет, чтобы Поттер умер только от его руки, а не от чьей-то еще…
– Так дементоры его не убьют! Темному Лорду нужна жизнь Поттера, а не его душа. Его будет куда легче убить, если сначала расцеловать хорошенько!
Остальные шумно выразили согласие. Ужас обуял Гарри: чтобы отогнать дементоров, нужно будет создать патронусов, а патронусы сразу их выдадут.
– Надо попробовать аппарировать, Гарри! – настаивала Гермиона.
Гарри почувствовал, как неестественный холод заполняет улицу. Свет вокруг потух, исчезли даже звезды на небе. В темноте Гермиона взяла его за руку, и они вместе повернулись на каблуках.
Воздух, через который им нужно было двигаться, словно затвердел: они не смогли аппарировать. Упивающиеся смертью хорошо знали, какие чары нужно накладывать. Холод проникал все глубже под кожу Гарри. Они с Роном и Гермионой отступили вглубь переулка, пробираясь наощупь вдоль стены и изо всех сил стараясь не шуметь. Затем из-за угла бесшумно выплыли дементоры, которых было не меньше десятка; видимые, потому что были еще чернее, чем окружающая тьма, в плащах и с гниющими, покрытыми струпьями руками. Они чувствовали поблизости чей-то страх? Гарри был уверен в этом: они приближались быстрее, тяжело и шумно дыша, – как же Гарри ненавидел этот звук! – чувствуя отчаяние в воздухе…
Гарри поднял палочку: он не мог, не хотел испытать на себе поцелуй дементора, что бы после этого не произошло. Подумав о Роне и Гермионе, он прошептал:
– Expecto Patronum!
Серебристый олень выскочил из его палочки и бросился вперед, на дементоров. Кто-то радостно закричал вдалеке.
– Это он, он там, он там, я видел его патронуса, это был олень!
Дементоры отступили, на небе снова одна за одной появлялись звезды, а шаги Упивающихся смертью становились все громче; но пока Гарри отчаянно пытался решить, что же делать, поблизости послышался скрип засова, слева открылась дверь, и грубый голос сказал:
– Поттер, сюда, быстрее!
Он без колебаний послушался, и все трое кинулись в открытую дверь.
– Наверх, мантию не снимать, сидеть тихо! – пробормотал высокий человек, пройдя мимо них и захлопнув дверь.
Гарри не знал, где они находятся, но затем в свете единственной свечи увидел грязную, усыпанную опилками стойку бара «Башка борова». Они пробежали за прилавок, затем в дверь, ведущую к шаткой деревянной лесенке, по которой они взобрались со всей возможной быстротой. Лестница привела в гостиную с обветшалым ковром и невысоким камином, над которым висел большой портрет девочки с белыми волосами, чей взгляд словно заполнял комнату светом.
До них донеслись крики с улицы. Не снимая мантии-невидимки, ребята подобрались к заляпанному окну и выглянули. Их спаситель, в котором Гарри узнал бармена из «Башки борова», был единственным в мантии без капюшона.
– И что? – орал он кому-то в лицо. – Что? Если вы шлете на мою улицу дементоров, я пошлю на них патронуса! Мне они здесь совсем не нужны, я вам уже говорил, совершенно не нужны!
– Это был не твой патронус! – возразил один из Упивающихся смертью. – Это был олень, патронус Поттера!
– Олень? – прорычал бармен, выхватывая палочку. – Олень?! Ты идиот! Expecto patronum!
Из палочки появилось что-то большое и рогатое; опустив голову, оно помчалось в сторону главной улицы, затем исчезло из виду.
– Я не это видел… – уже не столь уверенно проговорил Упивающийся.
– Был нарушен комендантский час, ты слышал шум, – сказал бармену другой человек в капюшоне. – Кто-то вышел на улицу, это противозаконно…
– Если я хочу выгулять свою кошку, я это сделаю, и чихал я на ваши комендантские часы!
– Это ты запустил Кричащие чары?
– И что, если так? В Азкабан меня увезешь? Убьешь за то, что я высунул нос за дверь? Давай, если уж тебе так хочется! Но, надеюсь, ты и твои приятели не стали нажимать ваши маленькие Темные меточки, чтобы позвать его? Ему вряд ли понравится, если он обнаружит тут только меня и мою старую кошку, так?
– Тебе не за нас надо беспокоиться, – отрезал кто-то из Упивающихся смертью, – о себе лучше подумай, ты нарушил комендантский час!
– Ну и как ваша компания собирается тайком провозить запрещенные зелья и яды, если мой паб закроется? Что станет с вашим маленьким приработком?
– Ты что, угрожаешь…
– Я всегда молчу, вы ведь поэтому сюда ходите, так?
– Все равно, мне кажется, я видел патронуса-оленя! – крикнул первый Упивающийся смертью.
– Олень?! – заорал бармен. – Это коза, ты, кретин!
– Хорошо, хорошо, мы ошиблись, – поспешно ответил второй Упивающийся. – Но если ты еще раз нарушишь комендантский час, мы этого не потерпим!
Упивающиеся смертью ушли назад к главной улице. Гермиона облегченно вздохнула, выбралась из-под мантии-невидимки и села в покосившееся кресло. Гарри задернул шторы, затем снял мантию с себя и Рона. Раздался громкий лязг – бармен снова запер дверь на засов, а затем стал подниматься по лестнице.
Внимание Гарри привлекла стоявшая на камине вещица – маленькое прямоугольное зеркальце, рядом с портретом девочки.
В комнату вошел бармен.
– Вы придурки чертовы, – грубо сказал он, смотря по очереди на каждого из них. – Вы о чем вообще думали, когда приперлись сюда?
– Спасибо вам, – ответил Гарри. – Мы не знаем, как вас отблагодарить. Вы спасли нам жизнь.
Бармен что-то проворчал. Гарри подошел к нему и посмотрел в лицо, пытаясь разглядеть что-нибудь за длинными тонкими седыми волосами и бородой. На нем были очки. Глаза, прятавшиеся за грязными линзами, были ярко-голубыми и пронизывали насквозь.
– Я видел ваш глаз в зеркале.
В комнате повисла тишина. Гарри и бармен посмотрели друг на друга.
– Вы прислали Добби.
Бармен кивнул и осмотрелся, ища эльфа взглядом.
– Думал, что он будет с вами. Где вы его оставили?
– Он мертв, – ответил Гарри. – Беллатрикс Лестранж убила его.
Лицо бармена оставалось бесстрастным. Через несколько мгновений он ответил:
– Жаль. Мне нравился этот эльф.
Он отвернулся и стал зажигать волшебной палочкой лампы, не глядя ни на кого из ребят.
– Вы Аберфорт, – сказал Гарри ему в спину. Тот, наклонившись, чтобы зажечь камин, ничего не ответил.
– Откуда у вас это? – спросил Гарри, подойдя к камину и показав на зеркало Сириуса, копию того, которое он разбил почти два года назад.
– Купил его у Гнуса в прошлом году, – сказал Аберфорт. – Альбус сказал мне, что это такое. Пытался за тобой присматривать.
Рон раскрыл рот от удивления.
– Серебристая лань! – взволнованно воскликнул он. – Это вы ее прислали?
– Ты о чем? – удивился Аберфорт.
– Кто-то послал нам патронуса-лань!
– С такими мозгами, как у тебя, тебе прямая дорога в Упивающиеся смертью, сынок. Я ведь только что показал, что мой патронус – коза, ты что, забыл?
– Ой… – проговорил Рон. – Точно… ну… я голоден! – оправдываясь, добавил он; в животе Рона громко заурчало.
– У меня есть еда, – сказал Аберфорт и направился вниз. Вскоре он вернулся и положил на столик перед камином большую буханку хлеба, немного сыра и оловянный кувшин с медом. Ребята жадно набросились на еду и питье, и ненадолго в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием огня, звоном кубков и жеванием.
– Хорошо, – сказал Аберфорт, когда они наелись, и Гарри и Рон сонно откинулись в креслах. – Нужно подумать, как вам лучше всего выбраться отсюда. Ночью не получится, вы сами слышали, что будет, если кто-то выйдет на улицу после захода солнца: сработают Кричащие чары, и Упивающиеся смертью на вас накинутся, как лукотрусы на яйца докси. Не думаю, что мне второй раз удастся выдать козу за оленя. Дождитесь утра, когда комендантский час закончится, потом снова сможете надеть мантию и уйти. Уходите подальше от Хогсмида, в горы, и там сможете снова аппарировать. Можете наткнуться на Хагрида. Он прячется там в пещере вместе с Граупом с тех пор, как его попытались арестовать.
– Мы не уходим, – возразил Гарри. – Нам нужно попасть в Хогвартс.
– Не глупи, мальчик, – сказал Аберфорт.
– Мы должны…
– То, что вы действительно должны, – Аберфорт наклонился вперед, – так это убраться отсюда подальше, и чем дальше, тем лучше.
– Вы не понимаете. У нас мало времени. Мы должны попасть в замок. Дамблдор… то есть, ваш брат… хотел, чтобы мы…
Огонь камина на мгновение осветил запачканные очки Аберфорта, и они показались матовыми, ярко-белыми, и Гарри вспомнил слепые глаза гигантского паука, Арагога.
– Мой брат Альбус много чего хотел, – проговорил Аберфорт, – и людям частенько приходилось несладко, когда он проворачивал свои великие планы. Уходи от школы, Поттер, и, если сможешь, беги из страны. Забудь о моем брате и его умных схемах. Он ушел туда, где ни один из нас не сможет сделать ему больно, и ты ему ничего не должен.
– Вы не понимаете, – повторил Гарри.
– О, правда? – тихо спросил Аберфорт. – Думаешь, я не понимаю собственного брата? Думаешь, ты знаешь Альбуса лучше меня?
– Я не это имел в виду, – сказал Гарри. Он уже с трудом соображал из-за того, что устал и объелся. – Он… он оставил мне задание.
– Задание оставил, вот как? – удивился Аберфорт. – Хорошее, наверное, заданьице? Приятное? Легкое? Что-то, что могут, не особо напрягаясь, сделать даже школьники-недоучки?
Рон мрачно усмехнулся. Гермиона напряглась.
– Оно… оно не легкое, нет, – ответил Гарри. – Но я должен…
– «Должен?» Почему«должен»? Он же умер, не так ли? – грубо спросил Аберфорт. – Оставь это, мальчик, оставь! Спасайся сам!
– Не могу.
– Почему?
– Я… – Гарри был подавлен; он не мог объяснить, почему, и вместо этого перешел в наступление. – Но вы тоже сражаетесь, вы в Ордене феникса…
– Был, – ответил Аберфорт. – Ордену феникса конец. Сам-Знаешь-Кто победил, все кончено, и любой, кто притворяется, что это не так, просто обманывает себя. Ты не будешь здесь в безопасности, Поттер, он слишком сильно хочет тебя найти. Беги за границу, спасайся. И этих двоих тоже возьми с собой, – он указал большим пальцем на Рона и Гермиону. – Они будут всю жизнь в опасности – все знают, что они помогали тебе.
– Я не могу бежать, – настаивал Гарри. – У меня задание…
– Передай его кому-нибудь!
– Не могу. Это должен сделать я, Дамблдор объяснил мне все…
– О, неужели? А он все тебе рассказал, был полностью честен с тобой?
Гарри всей душой хотел ответить «да», но почему-то не мог заставить себя произнести это коротенькое слово. Аберфорт, похоже, угадал его мысли.
– Я знаю своего брата, Поттер. Он научился скрытности, еще сидя на маминых коленях. Секреты и ложь, именно в такой обстановке мы выросли, и Альбус… для него это было естественным.
Старик перевел взгляд на портрет девочки над камином. Гарри, осмотревшись, понял, что это единственная картина в комнате. Не было ни фотографий Альбуса Дамблдора, ни чьих-то еще.
– Мистер Дамблдор… – неуверенно начала Гермиона. – Это ваша сестра? Ариана?
– Да, – коротко ответил Аберфорт. – Читали Риту Скитер, юная леди?
Даже в розоватом свете камина стало заметно, как покраснела Гермиона.
– Эльфиас Дож рассказал нам о ней, – вмешался Гарри.
– Этот старый болван, – пробормотал Аберфорт, сделав большой глоток меда. – Думал, что у моего братца из всех щелей солнце светит. Ну, вообще, так многие думали, и вы трое, судя по всему, тоже.
Гарри не ответил. Он не хотел говорить о сомнениях и неуверенности в Дамблдоре, которые мучали его уже много месяцев. Он сделал выбор, когда выкопал могилу для Добби; он решил идти по извилистому, опасному пути, который проложил ему Альбус Дамблдор, принять то, что ему рассказали не все, что он хотел бы знать, просто верить. Он не хотел снова сомневаться, не хотел слышать ничего, что увело бы в сторону от назначенного пути. Он ответил на взгляд Аберфорта, невероятно похожий на взгляд его старшего брата: ярко-голубые глаза пронизывали его насквозь, как рентгеном, и Гарри подумал, что Аберфорт знает его мысли и презирает его за них.
– Профессор Дамблдор заботился о Гарри, очень заботился, – тихо проговорила Гермиона.
– Заботился, да? – спросил Аберфорт. – Весело получается: стольким людям, о которых мой брат очень заботился, в результате пришлось куда хуже, чем если бы он для них вообще ничего не делал.
– Что вы имеете в виду? – выдохнула Гермиона.
– Не твое дело, – отрезал Аберфорт.
– Но вы говорите очень серьезные вещи! – воскликнула Гермиона. – Вы… вы говорите о сестре?
Аберфорт гневно уставился на нее; его губы двигались, словно он пережевывал слова, которые пытался сдержать. Затем он быстро заговорил.
– Когда моей сестре было шесть лет, на нее напали, накинулись три мальчишки-маггла. Они увидели, как она колдует, подглядывая через изгородь на заднем дворе: она была совсем ребенком, не могла управлять своей силой, да и никто не может в таком возрасте. Думаю, то, что они увидели, их испугало. Магглы перебрались через изгородь, она не смогла защититься, а они слишком увлеклись, пытаясь остановить маленькую чокнутую девчонку.
Глаза Гермионы расширились, Рон скорчил гримасу. Аберфорт, высокий, как и Альбус, поднялся, и продолжил с неожиданным гневом и болью:
– То, что они сделали, уничтожило ее: она так и не выздоровела. Она не хотела использовать магию, но не могла от нее избавиться: магия обратилась внутрь и сводила ее с ума, она взрывами вырывалась из Арианы, когда та не могла себя контролировать, и временами сестра была странной и опасной. Но в основном Ариана была милой, испуганной и безвредной.
Мой отец погнался за ублюдками, которые это сделали, – продолжил Аберфорт, – и напал на них. И за это его упекли в Азкабан. Он так и не сказал, почему сделал это – если бы Министерство узнало, что стало с Арианой, ее бы заперли в госпиталь св. Мунго. Они бы посчитали ее, в ее тогдашнем состоянии, серьезной угрозой Международному положению о секретности – магия вырывалась из нее, когда она не могла себя сдерживать.
Нам нужно было скрывать ее, держать в безопасности. Мы переехали, сказали, что она больна, и моя мать присматривала за ней, старалась, чтобы она росла спокойной и счастливой.
Меня она любила больше всех, – сказал он, и сквозь морщины и спутанную бороду Аберфорта словно проступили черты неряшливого школьника. – Не Альбуса, он постоянно запирался в спальне, читая книги, пересчитывая награды и поддерживая переписку с «самыми знаменитыми волшебниками нашего времени», – Аберфорт презрительно усмехнулся, – он вообще не хотел иметь с ней дела. Она любила меня больше всех, – повторил он. – Я мог заставить ее поесть, когда не могла даже мать, я мог успокоить ее, когда у нее были приступы, а когда она была в порядке, она помогала мне кормить коз.
Потом, когда ей исполнилось четырнадцать… понимаете, меня там не было, – проговорил Аберфорт. – Если бы я был там, я бы смог ее успокоить. У нее был очередной приступ, а мама уже была не так молода, как раньше, и… все вышло случайно. Ариана не могла ничего сделать. Моя мать погибла.
Гарри почувствовал ужасную смесь жалости и отвращения; он не хотел слушать дальше, но Аберфорт все продолжал говорить. Гарри задумался, когда тот в последний раз об этом рассказывал, да и рассказывал ли вообще хоть раз.
– Так что кругосветное путешествие Альбуса с малышом Дожем накрылось медным тазом. Эта парочка приехала на похороны моей матери, затем Дож уехал один, а Альбус остался – в качестве главы семьи. Ха!
Аберфорт плюнул в камин.
– Я бы присмотрел за ней, я ему так и сказал. Мне не важна была школа, я бы остался дома. Но он мне сказал, что я должен обязательно доучиться, а он займется тем, чем раньше занималась мать. Унизительно для мистера Великолепие, не правда ли – за то, что ты приглядываешь за полубезумной сестрой, каждый день не давая ей взорвать дом, призов не дают. Но Альбус нормально справлялся несколько недель… пока не появился он.
Лицо Аберфорта стало зловещим.
– Гриндельвальд. И у моего брата наконец-то появился равный ему, с которым можно было поговорить, настолько же яркий и талантливый, как он сам. Про Ариану просто забыли – они вынашивали планы о новом волшебном порядке, искали Дары и другие вещи, которыми так интересовались. Грандиозные планы для процветания всех волшебников, и если ради них забыть об одной маленькой девочке – какое это имело значение, Альбус ведь работал для высшего блага?
Но через несколько недель мне это надоело, да, надоело. Мне нужно было уже уезжать в Хогвартс, так что я сказал им, им обоим, в лицо, как вам сейчас, – Аберфорт посмотрел на Гарри, и тому даже особого воображения не потребовалось, чтобы представить Аберфорта жилистым, разозленным подростком, кричащим на старшего брата. – Я ему сказал – ты лучше с этим кончай, пока не поздно. Ты не можешь ее никуда увезти, она к этому не готова, ты не можешь возить ее с собой, куда бы ты ни собирался, чтобы произносить умные речи и искать последователей. Ему это не понравилось, – проговорил Аберфорт, и его глаза ненадолго скрылись за блеснувшими мертвенно-белым очками. – А Гриндельвальду это совсем не понравилось. Он сказал мне, что я тупой маленький мальчик, потому что пытаюсь встать на пути у него и моего великолепного братца… я что, не понимаю, что мою бедную сестру не нужно будет скрывать после того, как они изменят мир, волшебники перестанут скрываться и покажут магглам, где на самом деле их место? Мы начали спорить… я выхватил свою палочку, он – свою, и лучший друг моего братца использовал на мне Круциатус… Альбус попытался его остановить, и мы втроем начали драться, вспышки и громкие звуки вывели из себя Ариану, она не могла это вынести…
Лицо Аберфорта бледнело, словно его смертельно ранили.
– Мне кажется, она хотела помочь, но не понимала, что делает, и я не знаю, кто из нас сделал это, это мог быть любой из нас… и она умерла.
Его голос прервался на последнем слове, и он упал в кресло. Лицо Гермионы было мокрым от слез, Рон был почти таким же бледным, как Аберфорт. Гарри чувствовал только отвращение: он хотел бы никогда этого не слышать, забыть об этом навсегда.
– Мне так… мне так жаль, – прошептала Гермиона.
– Ушла, – прохрипел Аберфорт. – Ушла навсегда.
Он вытер нос рукавом и прокашлялся.
– Конечно же, Гриндельвальд смотался. У него уже были проблемы с законом в своей стране, и ему очень не хотелось, чтобы на него повесили еще и Ариану. А Альбус был свободен, не так ли? Свободен от обузы, которой была сестра, свободен, чтобы стать величайшим волшебником своего…
– Он никогда не был свободен, – проговорил Гарри.
– Что-что? – удивился Аберфорт.
– Никогда, – продолжил Гарри. – В ночь, когда ваш брат умер, он выпил зелье, которое свело его с ума. Он начал кричать, умолять кого-то, кого рядом не было. «Не трогай их, прошу… нападай на меня…»
Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не рассказывал, что произошло на острове посреди озера – события после возвращения Гарри и Дамблдора в Хогвартс совершенно затмили то, что случилось чуть раньше.
– Он думал, что снова дома, с вами и Гриндельвальдом, я знаю, – сказал Гарри, вспоминая, как умоляюще хныкал Дамблдор. – Он думал, что видит, как Гриндельвальд нападает на вас и Ариану… это было пыткой для него, если бы вы увидели его тогда, вы не сказали бы, что он свободен.
Аберфорт, похоже, увлекся созерцанием своих узловатых, жилистых рук. После долгой паузы он сказал:
– Почему ты так уверен, Поттер, что мой брат больше заинтересован в тебе, а не в высшем благе? Почему ты так уверен, что тобой нельзя пренебречь, как моей маленькой сестрой?
Сердце Гарри словно пронзило осколком льда.
– Я не верю этому. Дамблдор любил Гарри, – возразила Гермиона.
– Почему он тогда не сказал ему, чтобы он спрятался? – тут же ответил Аберфорт. – Почему он не сказал ему: будь осторожен, это и это поможет тебе выжить?
– Потому что, – сказал Гарри до того, как успела заговорить Гермиона, – иногда ты должен думать о чем-то большем, чем собственная безопасность! Иногда ты должен думать о высшем благе! Это война!
– Тебе семнадцать, мальчик!
– Я совершеннолетний, и я буду продолжать сражаться, даже если вы сдались.
– Кто сказал, что я сдался?
– «Ордену феникса конец, – повторил Гарри. – Сам-Знаешь-Кто победил, все кончено, и любой, кто притворяется, что это не так, просто обманывает себя».
– Я не говорю, что это мне очень нравится, но это правда!
– Нет, не правда, – сказал Гарри. – Ваш брат знал, как покончить с Сами-Знаете-Кем, и он передал это знание мне. И я буду сражаться до тех пор, пока не одержу победу – или умру. Не думайте, что я не знаю, как это может кончиться. Я это знаю уже не один год.
Он ждал, что Аберфорт съязвит или что-то возразит, но тот промолчал, лишь наморщив лоб.
– Нам нужно попасть в Хогвартс, – повторил Гарри. – Если вы не можете нам помочь, мы подождем утра, оставим вас с миром и попытаемся пробраться туда сами. Если же вы можете нам помочь – что ж, самое время об этом сказать.
Аберфорт неподвижно сидел в кресле, буравя Гарри глазами, так похожими на глаза его брата. Наконец он откашлялся, поднялся, обошел столик и обратился к портрету Арианы.
– Ты знаешь, что делать, – сказал он.
Она улыбнулась, повернулась и ушла, но не так, как обычно уходят портреты – за раму, а в какой-то длинный тоннель, нарисованный позади нее. Они смотрели на ее хрупкую фигурку до тех пор, пока она окончательно не растворилась в темноте.
– Э-э-э… что… – начал Рон.
– Сейчас туда можно попасть только одним способом, – сказал Аберфорт. – Ты должен знать, что они закрыли все старые секретные проходы с обеих сторон, дементоры окружают стены, внутри школы регулярно ходят патрули – по крайней мере, мне так рассказали. Это место еще никогда так серьезно не охранялось. Да и что ты собираешься сделать в школе, пока директор – Снейп, а его заместители – семейка Кэрроу… хотя это твое дело, да? Ты сказал, что готов к смерти.
– Но что… – проговорила Гермиона, хмуро глядя на портрет Арианы.
Маленькая белая точка снова появилась в конце нарисованного тоннеля. Ариана шла назад, к ним, и, приближаясь, становилась все больше. Но сейчас с ней шел кто-то еще, кто-то, кто был выше нее. Он прихрамывал и, похоже, был взволнован, его волосы были длиннее, чем Гарри когда-либо видел, на его лице зияло несколько глубоких ран, одежда была разорвана. Две фигуры все увеличивались, пока на портрете не стали видны только их головы и плечи. Затем портрет открылся, словно маленькая дверца, и за ним оказался вход в настоящий тоннель. Из него – с нестриженными волосами, пораненным лицом, в разорванной мантии – выбрался настоящий Невилл Лонгботтом, который с радостным криком спрыгнул с камина и воскликнул:
– Я знал, что ты придешь! Я знал это, Гарри!
![]() |
Обсудить главу вы можете в этой теме |
<< Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава >> |