Глава пятнадцать
Месть гоблинов
Дата последней редакции: | 23.09.2007 |
Переводчик: | |
Беты: | Galler, Tatly |
Гамма: |
На следующий день спозаранку, пока Рон и Гермиона ещё спали, Гарри выбрался из палатки, отыскал самое старое и кряжистое дерево и похоронил под его сенью глаз Хмури. С помощью палочки он отметил место небольшим крестом на коре. Не бог весть что, конечно, но Гарри казалось: Шизоглаз предпочел бы, чтобы его глаз покоился здесь, а не торчал в двери кабинета Долорес Амбридж.
Затем Гарри вернулся в палатку и стал ждать, когда проснутся друзья, чтобы обсудить с ними, что делать дальше.
Гарри и Гермиона думали, что им не стоит подолгу задерживаться на одном месте. Рон согласился, с условием, что следующую остановку они сделают где-нибудь в пределах досягаемости сэндвича с беконом. Гермиона сняла заклинания, которыми она окружила поляну, а Гарри с Роном уничтожили все следы лагеря. Затем троица аппарировала на окраину маленького торгового городка.
Как только они расположились под укрытием небольшой рощи и заново наложили защиту, Гарри под плащом-невидимкой отправился на поиски провизии. Однако все пошло не так, как он рассчитывал. Едва Гарри оказался в черте города, как почувствовал, что дальше не может сделать и шага – его тело сковал смертельный холод, вокруг сгустился туман, а небо внезапно потемнело.
– Но ты же мог создать великолепного патронуса! – возмутился Рон, когда Гарри, задыхаясь, вернулся в палатку ни с чем и прошептал одними губами: «Дементоры».
– Я… не… смог, – выдохнул он, держась за бок. – Не вышло.
Ему было стыдно смотреть на полные замешательства и разочарования лица друзей. Это был настоящий кошмар: видеть выплывающих из тумана дементоров, ощущать, как сжимаются парализованные холодом легкие, слышать знакомый далекий крик и осознавать, что он не сможет себя защитить. Чудовищным усилием воли Гарри заставил себя сдвинуться с места и убежать, оставив безглазых дементоров скользить среди магглов, которые, хоть и не могли видеть жутких существ, но, несомненно, чувствовали отчаяние, которое те сеяли повсюду.
– Значит, есть нам нечего.
– Рон, заткнись! – рявкнула Гермиона. – Гарри, что случилось? Почему ты решил, что не сможешь вызвать патронуса? Ведь еще вчера у тебя прекрасно получилось?
– Не знаю.
Чувствуя себя униженным, он устало опустился в одно из старых кресел Перкинса. Гарри охватил страх, ему казалось, что внутри у него что-то сломалось. Со вчерашнего дня будто минула целая вечность. А сегодня он словно снова превратился в тринадцатилетнего мальчика, единственного, кто потерял сознание в Хогвартс-экспрессе.
Рон пнул ножку стула.
– Что? – взвился он на Гермиону. – Я с голоду подыхаю! А все, что у меня было во рту с тех пор, как я едва не истек кровью, – это жалкая пара поганок!
– Ну, так сам иди и расчисти себе путь среди дементоров, – предложил уязвленный Гарри.
– Я бы пошел, но у меня рука в повязке, если ты не заметил.
– Как удачно.
– На что это ты намекаешь?!
– Ну конечно! – воскликнула Гермиона, хлопнув себя по лбу. Рон и Гарри, подскочив, тут же умолкли. – Гарри, отдай мне медальон! Давай же! – нетерпеливо прибавила она и, не дождавшись реакции, пощелкала пальцами перед его лицом. – Хоркрукс, Гарри! Он же на тебе!
Гермиона протянула руки, и он снял золотую цепочку. Как только та перестала касаться его шеи, Гарри сразу обрел странные легкость и свободу. До этого момента он даже не осознавал, что весь покрыт холодным потом, не чувствовал ужасную тяжесть в желудке. Только сейчас, когда эти ощущения исчезли, Гарри понял, насколько плохо ему было.
– Полегчало? – спросила Гермиона.
– Намного!
– Гарри! – Она наклонилась к нему и заговорила так, будто обращалась к тяжело больному. – Как ты думаешь, может, хоркрукс овладел тобой?
– Что? Нет! – запротестовал он. – Я помню все, что мы делали, пока я его носил. А если бы он мной овладел, у меня были бы провалы в памяти, так? Джинни говорила мне, что у неё бывали моменты, когда она ничего не помнила.
– Гм… – Гермиона взглянула на тяжелый медальон. – Может, нам вообще не стоит его надевать? Давайте просто хранить хоркрукс в палатке.
– Мы не можем разбрасывать его где попало, – твердо произнес Гарри. – Если он потеряется, если его украдут…
– Ну ладно, ладно! – Гермиона надела медальон на шею и спрятала под блузку. – Значит, будем носить его по очереди, чтобы он ни на ком не был слишком долго.
– Отлично! – раздраженно проговорил Рон. – А теперь, когда мы с этим разобрались, может, все-таки организуем что-нибудь поесть?
– Хорошо, только в другом месте, – сказала Гермиона, мельком взглянув на Гарри. – Не стоит оставаться здесь, рядом с дементорами.
В конце концов они расположились на ночлег на каком-то заброшенном поле неподалёку от одинокой фермы, где им удалось позаимствовать яйца и хлеб.
– Это ведь не воровство, правда? – обеспокоенно спросила Гермиона, когда они наслаждались яичницей и тостами. – Я ведь оставила деньги у курятника.
Рон закатил глаза и проговорил с набитым ртом:
– ‘эмиона, ‘cе в по‘ядке! ‘Аслабься!
И правда – было гораздо легче расслабиться после хорошего ужина. Этим вечером друзья снова много смеялись, и ссора из-за дементоров была забыта. К Гарри, который первым заступил на ночное дежурство, вернулись жизнерадостность и даже надежда.
Так они открыли для себя тот факт, что полный желудок – залог хорошего настроения, а пустой – причина ссор и уныния. Гарри был не слишком удивлен этим – ведь он частенько голодал у Дурслей. Гермиона также держалась стойко в дни, когда им не удавалось наскрести ничего, кроме ягод или черствого печенья. Только поведение ее становилось резче, а периоды молчания угрюмее. А вот Рон привык вкусно поесть три раза в день: дома его кормила мама, в Хогвартсе – домовые эльфы, – и от голода он становился крайне неразумным и вспыльчивым. Если не удавалось раздобыть еды к тому моменту, когда приходила очередь Рона нести хоркрукс, он начинал вести себя совершенно невыносимо.
– Ну и куда дальше? – постоянно твердил он. У него самого не было никаких идей, и, похоже, он ожидал, что Гарри и Гермиона что-нибудь придумают, пока он сидит и предается мрачным размышлениям о своей голодной доле.
Гарри и Гермиона тем временем впустую тратили часы, пытаясь решить, где можно найти остальные хоркруксы и как разрушить тот, что у них уже есть. Разговоры их все больше двигались по кругу – ведь никакой новой информации не было.
Дамблдор говорил Гарри о своей догадке, что Волдеморт спрятал хоркруксы в местах, которые имели для него большое значение. И Гарри с Гермионой вновь и вновь монотонно перечисляли, где жил и бывал Тёмный Лорд. Приют, в котором он родился и вырос, Хогвартс, где учился, лавка «Боргин и Бёркс», куда он пошел работать по окончанию школы, и, наконец, Албания, где Тёмный Лорд провел годы после своего развоплощения, – эти места стали предметом бесконечных обсуждений.
– Ага, давайте махнем в Албанию. К обеду всю страну успеем обыскать, – съязвил Рон.
– Мы ничего там не найдем. До развоплощения он уже успел сделать пять хоркруксов, а Дамблдор был уверен, что змея – шестой, – сказала Гермиона. – А змея, как мы знаем, не в Албании – она обычно с Вол…
– Я же просил тебя прекратить называть его по имени!
– Отлично! Змея обычно с Сам-Знаешь-Кем. Теперь доволен?
– Не особенно.
– Не думаю, что он спрятал что-нибудь в «Боргин и Бёркс», – сказал Гарри. Он повторил эту уже много раз высказанную идею только для того, чтобы нарушить неприятную тишину. – Боргин и Бёрк – эксперты в области объектов темной магии, они бы сразу узнали хоркрукс.
Рон нарочито зевнул. Гарри подавил в себе импульс швырнуть в него чем-нибудь и продолжил:
– Я все-таки думаю, что он мог спрятать что-нибудь в Хогвартсе.
Гермиона вздохнула:
– Но Дамблдор бы нашел.
Гарри повторил излюбленный аргумент в подтверждение своей теории:
– Дамблдор говорил мне, что никогда не претендовал на знание всех секретов Хогвартса. Вы поймите – если и было важное для Вол…
– Эй!
– Значит, Сам-Знаешь-Кого! – заорал выведенный из себя Гарри. – Если и было важное для Сам-Знаешь-Кого место, – так это Хогвартс.
– Ой, да ладно! – фыркнул Рон. – Его школа?
– Да, его школа! Она стала для Тома Риддла первым настоящим домом, в котором его исключительность получила подтверждение. Школа значила для него все – и даже когда он ее окончил…
– Мы вообще о Сами-Знаете-Ком сейчас говорим, а? Не о тебе? – уточнил Рон, потянув висевшую у него на шее цепочку с хоркруксом. Гарри поймал себя на желании затянуть ее и придушить Рона.
– Ты рассказывал, что, окончив школу, Сами-Знаете-Кто хотел устроиться в Хогвартс на работу, – сказала Гермиона.
– Правильно, – ответил Гарри.
– И Дамблдор думал, что это только предлог для того, чтобы попытаться найти что-нибудь – возможно, еще один принадлежавший основателям предмет, чтобы сделать из него хоркрукс?
– Да.
– Но он ведь не получил работу, – сказала Гермиона. – Значит, у него не было никаких шансов найти реликвию и спрятать её в школе!
– Ну ладно, – побежденно признал Гарри. – Значит, забудем про Хогвартс.
Не имея других зацепок, они отправились под плащом-невидимкой в Лондон – разузнать про приют, в котором рос Волдеморт. Гермиона пробралась в библиотеку и раскопала в архивных записях, что это учреждение давно снесли. Друзья побывали там, где стоял приют, и обнаружили на его месте высотное офисное здание.
– Может, сделать подкоп под фундаментом? – без особого энтузиазма предложила Гермиона.
– Он бы не спрятал здесь хоркрукс, – сказал Гарри.
Он всегда это знал: приют был тем местом, из которого Волдеморт стремился поскорее сбежать, он не стал бы хранить здесь частицу своей души. Дамблдор дал понять Гарри, что Тёмный Лорд хотел, чтобы его тайники отличали величие или таинственность. А этот унылый, серый уголок Лондона был полной противоположностью Хогвартсу, Министерству или зданию вроде магического банка Гринготтс с его золочеными дверями и мраморными полами.
Других идей у них не было. Друзья всё передвигались по сельской местности, в целях безопасности каждый раз ночуя на новом месте. По утрам, убедившись, что все следы их присутствия уничтожены, они отправлялись в путь в поисках нового уединённого уголка. Они аппарировали в леса, проводили ночи в темных расщелинах среди скал, на красных торфяниках и на склонах гор, покрытых можжевельником, а один раз переночевали в укромной бухте, на усыпанном галькой пляже. Примерно через двенадцать часов они передавали друг другу хоркрукс – будто играли в какую-то извращенную замедленную игру «Передай другому»*, с ужасом ожидая, что музыка вот-вот остановится, и тогда в награду кто-то из них получит двенадцать часов нарастающих тревоги и страха. Шрам покалывал почти всё время, и Гарри заметил, что чаще всего это происходит, когда он носит хоркрукс. Иногда было так больно, что он не мог себя сдерживать.
– Что? Что ты видел? – спрашивал Рон каждый раз, когда замечал, как Гарри морщится.
– Лицо, – неизменно бормотал в ответ Гарри. – Того самого вора, который ограбил Грегоровича.
И Рон отворачивался, даже не пытаясь скрыть разочарование. Гарри понимал, что Рон надеялся узнать новости о своей семье или остальных членах Ордена, но, в конце концов, Гарри ведь не был телеантенной. Он видел только то, о чем Волдеморт думает в данный момент, и не мог настроить изображение на что-то ему интересное.
Тем временем мысли Волдеморта постоянно возвращались к неизвестному юноше с сияющим лицом, и Гарри был уверен, что его имя и местонахождение Волдеморт знал не лучше, чем сам Гарри. Шрам все время горел, и мучительные видения светловолосого весельчака продолжали преследовать его. Гарри научился скрывать от Рона и Гермионы любые признаки боли и дискомфорта – при упоминаниях о воре друзья не выказывали ничего, кроме нетерпения. Гарри не мог их винить – ведь им отчаянно нужны были указания на то, где искать хоркруксы.
Дни складывались в недели, и Гарри начал подозревать, что Рон и Гермиона говорят о нём за его спиной. Несколько раз, когда он заходил в палатку, они резко замолкали. Дважды, случайно оказавшись неподалёку, он видел склонённые головы и слышал быстрое бормотание. И всякий раз они прекращали разговор, когда чувствовали его присутствие, поспешно делая вид, что собирают дрова или наполняют фляги водой.
Гарри постоянно думал, не согласились ли они отправиться с ним в путешествие, которое сейчас казалось таким бессмысленным, полагая, что у него есть какой-то секретный план, о котором он в свое время им сообщит. Рон уже даже не пытался скрыть своё дурное настроение, и Гарри подозревал, что Гермиона тоже разочарована его беспомощностью как лидера. Он бился над вопросом, где еще могут быть спрятаны хоркруксы, но единственное, что приходило в голову, – все тот же Хогвартс. Но остальные двое в это не верили, и Гарри отчаялся их переубедить.
Они перемещались по стране с места на место, осень следовала за ними по пятам, и теперь друзья ставили палатку на ковре из опавших листьев. Природные туманы смешались с теми, что насылали дементоры, и ко всем невзгодам добавились дождь и холодный ветер. Гермиона стала лучше разбираться в съедобных грибах, но и это обстоятельство не помогало восполнить их затянувшуюся изоляцию, нехватку общения с другими людьми и полное отсутствие информации о том, что же творится в войне с Волдемортом.
– Вот у моей мамы, – заявил однажды Рон, когда они сидели на речном берегу в Уэльсе, – вкусная еда появлялась прямо из воздуха.
Он угрюмо тыкал вилкой в куски подгоревшей серой рыбины на тарелке. Гарри машинально взглянул на его шею и, как и ожидал, увидел поблескивающее золото цепочки хоркрукса. Гарри удалось подавить желание обругать Рона – он знал, что настроение друга слегка улучшится, когда он снимет медальон.
– Твоя мама не может создавать нормальную еду из воздуха, – возразила Гермиона. – Никто этого не может. Еда – первое из пяти исключений к Закону Гампа об элементарной трансфигурации…
– А можно еще раз и по-английски? – спросил Рон, выковыривая из зубов рыбные кости.
– Невозможно создать вкусную еду из ниоткуда! Ты можешь ее призвать, если знаешь, где она находится, можешь ее преобразовать, можешь увеличить количество, если у тебя уже что-то есть…
– Ну, вот эту увеличивать явно не стоит – она просто отвратительна, – сказал Рон.
– Гарри поймал рыбу, а я сделала с ней все, что смогла! Почему, интересно, именно я всегда занимаюсь едой? Потому что я девушка?
– Нет, потому что ты вроде как лучше колдуешь! – парировал Рон.
Гермиона вскочила, и куски жареной щуки упали с ее жестяной тарелки на пол.
– Почему бы тебе завтра не заняться готовкой, Рон? Почему бы тебе не раздобыть продукты и не попытаться превратить их во что-нибудь съедобное? А я буду сидеть здесь, корчить рожи и жаловаться – и тогда ты увидишь, какой ты…
– Замолчи! – Гарри вскочил и поднял руки, призывая к тишине. – Замолчи сейчас же!
Гермиона пришла в ярость:
– Как ты можешь вставать на его сторону – он вообще не имеет о готовке практически никакого понятия…
– Гермиона, тихо! Там кто-то есть…
Он изо всех сил прислушался, по-прежнему не опуская рук и требуя от друзей сохранять молчание. И действительно, сквозь шум и плеск реки до друзей донеслись слабые голоса. Гарри обернулся на вредноскоп - тот не шевелился.
– Ты ведь наложила на нас Muffliato? – шепнул он Гермионе.
– И не только, – прошептала она в ответ. – Muffliato, заклинание, отпугивающее магглов, заклинание прозрачности – все. Кто бы там ни был – они не смогут ни увидеть нас, ни услышать.
По громкому шарканью, хрусту веток и шороху потревоженных камней можно было догадаться, что несколько человек пытаются спуститься по крутому лесистому склону прямо к берегу реки, на котором стояла палатка. Друзья вытащили палочки и замерли в ожидании. Защитные заклинания были достаточно надежными, чтобы скрыть их в практически полной темноте от магглов и обычных волшебников и ведьм. Но если это были Упивающиеся Смертью, защите предстояло впервые пройти проверку на прочность в противоборстве с темной магией.
Группа людей достигла берега, голоса стали громче, но все равно звучали неразборчиво. Гарри прикинул, что незнакомцы, должно быть, остановились футах в двадцати от палатки – точное расстояние мешал определить шум реки. Гермиона схватила обшитую бисером сумочку и принялась в ней рыться. Через пару мгновений она вытащила оттуда три подслуша и бросила по одному Рону и Гарри. Они сунули шнуры телесного цвета в уши и выкинули свободные концы подслушей за пределы палатки.
Уже через пару секунд Гарри услышал утомленный мужской голос:
– Тут должен водиться лосось. Как думаете, не слишком рано для него? Accio лосось!
Раздался отдаленный плеск, а затем звуки бьющейся рыбы. Кто-то довольно крякнул.
Гарри сунул шнур в ухо поглубже – сквозь бормотание реки он смог различить звуки другой речи. Однако язык ему был неизвестен – грубый и немелодичный, с утробными, раскатистыми звуками. В разговоре, похоже, участвовали двое – причем один из них произносил слова медленнее и более низким голосом.
С другой стороны их укрытия заплясали языки пламени, между палаткой и костром пролегли большие тени. Потянуло мучительно прекрасным запахом печеного лосося. Затем послышалось звяканье вилок о тарелки, и человек, заговоривший первым, снова подал голос:
– Грипхук, Горнук, готово!
– Гоблины, – беззвучно шепнула Гермиона. Гарри кивнул.
– Спасибо, – хором ответили гоблины, на этот раз по-английски.
– Так, значит, вы трое в бегах? И давно? – послышался новый, приятный и густой голос, который показался Гарри смутно знакомым: он тут же представил себе жизнерадостного мужчину с округлым брюшком.
– Шесть недель… или семь – уже не помню, – произнес утомленный человек. – Через пару дней встретил Грипхука, а вскоре к нам присоединился Горнук. В компании веселее.
Затем последовало молчание, которое нарушал только скрежет ножей о тарелки. Время от времени было слышно, как люди и гоблины поднимали и ставили обратно на землю оловянные кружки.
– А ты, Тед, из-за чего подался в бега? – продолжил человек.
– Я знал, что за мной придут, – мягким голосом ответил Тед, и Гарри внезапно сообразил, что это – отец Тонкс. – На прошлой неделе услышал, что Упивающиеся появились неподалёку, и решил уйти из дому. Я из принципа отказался регистрироваться как магглорожденный и знал, что буду вынужден скрываться – это было только вопросом времени. Жена-то у меня чистокровная, так что с ней все должно быть в порядке. А потом я встретил Дина. Когда это было, сынок, несколько дней назад, да?
– Ага, – раздался новый голос. Гарри, Рон и Гермиона взволнованно переглянулись – они узнали Дина Томаса, их одноклассника-гриффиндорца.
– Магглорожденный, да? – спросил первый человек.
– Не знаю, – ответил Дин. – Папа ушел от мамы, когда я был совсем маленьким. Но у меня в любом случае нет доказательств, что он был волшебником.
Какое-то время все молча жевали, после чего Тед снова заговорил:
– Надо сказать, Дирк, я удивился, когда увидел тебя. Приятная неожиданность. Ведь все говорят, что тебя арестовали.
– Так и есть, – ответил Дирк. – Но на полпути в Азкабан мне удалось бежать. Я вырубил Долиша и прихватил его метлу. Это было проще, чем ты думаешь – кажется, на тот момент Долиш был немного не в себе. По-моему, кто-то наложил на него Confundus. Если так, я хотел бы пожать руку той ведьме или волшебнику – похоже, этот человек спас мне жизнь.
И снова все замолчали – до палатки доносились лишь потрескивание огня и шум реки. Затем Тед сказал:
– А вы двое как здесь очутились? Мне казалось… э… что гоблины – на стороне Сами-Знаете-Кого… Ну, в общем и целом.
– Тебе неправильно казалось, – сказал гоблин, говоривший более высоким голосом. – Мы ни на чьей стороне. Это война волшебников.
– Тогда зачем вам прятаться?
– Я счел это благоразумным, – ответил второй гоблин. – Когда я отказался выполнять их наглые требования, моя безопасность оказалась под угрозой.
– Чего же они от тебя хотели? – спросил Тед.
– Выполнять работу, которая ниже достоинства моего народа, – ответил гоблин голосом еще более грубым и менее человеческим, чем раньше. – Я не домовой эльф.
– А ты, Грипхук?
– По той же причине, – откликнулся гоблин с высоким голосом. – Мой народ утратил единоличный контроль над Гринготтсом. Я же не признаю никаких господ-волшебников.
Он что-то добавил вполголоса на гоблинском языке, и Гонрук рассмеялся.
– Над чем смеетесь? – спросил Дин.
– Он сказал, – ответил Дирк, – что иногда волшебники тоже не в состоянии признать… очевидные вещи.
– Не понял, – через некоторое время отозвался Дин.
– Я позволил себе небольшую месть, прежде чем покинуть Гринготтс, – сказал Грипхук.
– Вот это наш человек… то есть гоблин, – торопливо поправился Тед. – Не запер случаем кого-нибудь из Упивающихся в одном из самых старых и надёжных сейфов?
– Если бы и запер – он бы не смог выбраться оттуда с помощью меча, – ответил Грипхук. Горнук снова рассмеялся, и даже Дирк издал сухой смешок.
– Дин и я, похоже, что-то упустили, – неуверенно произнес Тед.
– Вот и Северус Снейп тоже, кажется, упустил – хоть он об этом и не догадывается. – Оба гоблина разразились злым хохотом.
У Гарри от волнения перехватило дыхание. Они с Гермионой уставились друг на друга, напрягая слух изо всех сил.
– Разве ты не слышал об этом, Тед? – спросил Дирк. – О том, как ребята пытались стащить меч Гриффиндора из кабинета Снейпа в Хогвартсе?
Гарри прирос к земле – через него словно пропустили электрический разряд, который отозвался в каждой нервной клетке.
– Не слышал даже намёка, – ответил Дин. – «Пророк» об этом не писал?
– Да уж вряд ли, – хохотнул Дирк. – Грипхуку эту историю рассказал Билл Уизли, который работает в банке. Среди тех ребят, которые пытались умыкнуть меч, была его младшая сестра…
Гарри взглянул на Гермиону и Рона – оба держались за шнуры подслушей, как за спасательные тросы.
– Она с парочкой друзей пробралась в кабинет Снейпа, они разбили стеклянный футляр, в котором хранился меч. Снейп поймал их, когда они спускались по лестнице, пытаясь скрыться с добычей.
– О Господи, – воскликнул Тед. – И что же они собирались с ним делать – сражаться с Сами-Знаете-Кем? Или со Снейпом?
– Как бы то ни было, Снейп решил, что хранить реликвию в кабинете больше небезопасно, – продолжил Дирк. – И через пару дней – видимо, получив отмашку от Сами-Знаете-Кого, – отправил меч в Лондон, в Гринготтс.
И гоблины опять рассмеялись.
– Так в чем шутка-то? – спросил Тед.
– Это подделка! – прохрипел Грипхук.
– Меч Гриффиндора!
– О да. Это копия. Великолепная – что есть, то есть, но явно сделанная волшебниками. Настоящий был выкован гоблинами много веков назад – он обладает свойствами, которые могут быть только у гоблинского оружия. Где бы сейчас ни находился настоящий меч Гриффиндора, он явно не в гринготтском сейфе.
– Ясно, – сказал Тед. – И, насколько я понимаю, вы не стали беспокоить рассказом об этом Упивающихся cмертью.
– Ну, зачем же докучать им из-за такой ерунды, – самодовольно ответил Грипхук. Тут уже и Тед с Дином присоединились к хохоту Горнука и Дирка.
Гарри в палатке прикрыл глаза – ему очень хотелось, чтобы кто-нибудь задал так волновавший его вопрос, и через минуту, которая тянулась для него как десять, Дин сделал ему одолжение (Гарри дернулся, вспомнив, что тот ведь тоже бывший парень Джинни).
– А что случилось с Джинни и остальными? Теми, кто пытался украсть меч?
– Ну, их наказали, причем жестоко, – безразлично отозвался Грипхук.
– Но с ними все в порядке? – обеспокоенно спросил Тед. – Я имею в виду, в семье Уизли уже достаточно покалеченных детей, а?
– Насколько мне известно, никто из них ранен не был.
– Рад это слышать. Зная послужной список Снейпа, мы должны быть счастливы, что они вообще живы.
– Так ты веришь в это, Тед? – спросил Дирк. – В то, что Снейп убил Дамблдора?
– Конечно, – ответил Тед. – Ты ведь не собираешься сейчас заявлять мне, что к этому приложил руку Поттер?
– Сейчас не поймешь, чему верить, а чему нет, – пробормотал Дирк.
– Я знаю Гарри Поттера, – сказал Дин. – И считаю, что он – действительно Избранный, или как там еще его называют.
– Да, многие хотели бы так думать, сынок, – вздохнул Дирк. – И я в том числе. Но куда он делся? Сбежал, похоже. Если бы он действительно знал о чем-то, чего не знаем мы, или у него была бы какая-то особая миссия – он бы сейчас сражался, был во главе сопротивления, а не прятался. И, кстати, «Пророк» очень хорошо прошелся по его поводу…
– «Пророк»? – фыркнул Тед. – Ты заслуживаешь быть обманутым, если все ещё читаешь эту грязную газетёнку, Дирк. Хочешь узнать правду – загляни в «Придиру».
Судя по звукам, кто-то поперхнулся и закашлялся, после чего его долго хлопали по спине. Похоже, Дирк проглотил рыбную кость. В конце концов он выдавил:
– «Придиру»? Эту бредятину Ксено Лавгуда?
– Сейчас там печатают не такую уж и бредятину, – заметил Тед. – Посмотри сам – убедишься: Ксено публикует факты, которые «Пророк» игнорирует. И в последнем выпуске не было ни слова о мяторогих храпсах. Не знаю, долго ли ему еще позволят это делать, но пока на первой полосе каждого номера Ксено пишет, что любой волшебник, который против Сами-Знаете-Кого, должен первым делом помогать Гарри Поттеру.
– Сложно помогать мальчику, который исчез с лица земли, – сказал Дирк.
– Но послушай – ведь то, что они его до сих пор не поймали, – это уже ого-го какое достижение, – возразил Тед. – Я бы с удовольствием у него поучился, ведь мы все хотим именно этого – остаться на свободе, так?
– Ну да, похоже, ты прав, – мрачно согласился Дирк. – За Поттером охотится Министерство и целая армия осведомителей. Удивительно, как его до сих пор не поймали. Хотя, кто знает – может, пацана уже схватили и казнили втихаря.
– Ах, не говори так, Дирк, – пробормотал Тед.
И вновь повисла долгая пауза, заполненная звяканьем вилок и ножей.
Когда же разговор возобновился, компания стала решать, где лучше переночевать: остаться на берегу или подняться по лесистому склону. В конце концов они решили, что деревья послужат лучшим прикрытием, погасили костер и стали взбираться обратно на пригорок. Постепенно их голоса затихли в отдалении.
Гарри, Рон и Гермиона смотали подслуши. Гарри, который всё это время с таким трудом сохранял молчание, теперь смог выдавить из себя лишь:
– Джинни… Меч…
– Я знаю! – воскликнула Гермиона.
Она снова полезла в свою сумочку – на этот раз сунув туда всю руку целиком.
– Ага… вот она, – проговорила Гермиона сквозь зубы, вытаскивая что-то с самого дна. Наконец наружу показался край картины в богато украшенной раме. Гарри поспешил Гермионе на помощь. Когда они извлекли из ридикюля пустой портрет Финеаса Найджелуса, Гермиона направила на холст свою палочку, готовая в любой момент наложить заклятие.
– Если кто-нибудь обменял настоящий меч на подделку в кабинете Дамблдора, – задыхаясь, проговорила она, прислоняя раму к одной из стен палатки, – то Финеас Найджелус должен был это видеть – его портрет висит прямо около футляра.
– Если только он не спал при этом, – заметил Гарри, однако затаил дыхание, когда Гермиона встала на колени перед пустым холстом, направила на него палочку, кашлянула и произнесла:
– Э… Финеас? Финеас Найджелус?
Ничего не произошло.
– Финеас Найджелус? – повторила Гермиона. – Профессор Блэк? Можно поговорить с вами? Пожалуйста!
– «Пожалуйста» всегда помогает, – произнес холодный, язвительный голос, и Финеас Найджелус появился на портрете.
Гермиона среагировала мгновенно:
– Obscuro!
И тут же на темных проницательных глазах Финеаса Найджелуса появилась черная повязка. Он ударился о раму и заверещал от боли.
– Что? Да как вы смеете?! Что вы…
– Прошу прощения, профессор Блэк, – извинилась Гермиона, – но это необходимая мера предосторожности.
– Уберите эту мерзкую тряпку! Немедленно, кому сказал! Вы портите великое произведение искусства! Где я? Что происходит?
– Неважно, где мы, – сказал Гарри, и Финеас Найджелус замер, прекратив попытки сорвать повязку.
– Неужели я слышу голос неуловимого Гарри Поттера?
– Возможно, – отозвался Гарри, зная, что его ответ подогреет интерес Финеаса Найджелуса. – Мы хотели бы задать вам пару вопросов – по поводу меча Гриффиндора.
– А! – Финеас Найджелус завертел головой, тщетно пытаясь хотя бы краем глаза взглянуть на Гарри. – Ясно. Эта глупая девчонка крайне неразумно себя повела…
– Закрой свой рот – не смей оскорблять мою сестру, – грубо сказал Рон, и Финеас Найджелус высокомерно приподнял бровь.
– Кто здесь еще? – спросил он, продолжая поворачивать голову то туда, то сюда. – Не слишком-то ты вежлив. Девчонка и ее друзья поступили совершенно опрометчиво. Пытаться ограбить директора!
– Они не воровали, – возразил Гарри. – Меч не принадлежит Снейпу.
– Он принадлежит школе, которую возглавляет профессор Снейп, – с достоинством парировал Финеас Найджелус. – А какие права на меч есть у этой девчонки Уизли? Она заслужила наказание – равно как идиот Лонгботтом и ненормальная Лавгуд.
– Невилл не идиот, а Луна – не ненормальная, – вмешалась Гермиона.
– Где я? – Финеас снова попытался избавиться от повязки. – Куда вы меня притащили? Зачем увезли из дома моих предков?
– Да плевать на это! Как Снейп наказал Джинни, Луну и Невилла? – настойчиво спросил Гарри.
– Отослал их в Запретный лес в помощь этому тупице Хагриду.
– Хагрид не тупица! – взвизгнула Гермиона.
– Снейп-то мог счесть это наказанием, – хмыкнул Гарри. – Но Джинни, Невилл и Луна, похоже, повесилилсь там с Хагридом. Запретный лес! Подумаешь! Они видели вещи пострашнее Запретного леса!
Гарри почувствовал большое облегчение – он уже успел навоображать себе ужасов, из которых проклятие Cruciatus было самым невинным.
– Что мы действительно хотели узнать, профессор Блэк, так это… Гм… Кто-нибудь еще выносил меч из кабинета? Может, его в чистку отдавали или что-нибудь вроде этого?
Финеас Найджелус снова оставил попытки сорвать повязку и захихикал.
– Ох уж эти магглорожденные! Оружие, сделанное гоблинами, не нуждается в чистке, дурочка! Гоблинское серебро отталкивает простую грязь, впитывая только то, что делает его сильнее.
– Не называйте Гермиону дурочкой, – потребовал Гарри.
– Мне начинают надоедать эти пререкания. Пожалуй, я вернусь в кабинет директора.
С повязкой на глазах он начал пробираться к краю картины, пытаясь нащупать выход. Внезапно Гарри осенило:
– Дамблдор! Вы не можете привести с собой Дамблдора?
– Прошу прощения?
– Портрет профессора Дамблдора! Вы не могли бы позвать его сюда?
Финеас Найджелус обернулся на голос Гарри:
– Очевидно, не только магглорожденные такие невежды, Поттер. Портреты Хогвартса общаются между собой, но не разгуливают вне замка, за исключением своих собственных портретов. Дамблдор не может прийти сюда со мной, и я уверен, что после такого обращения я и сам воздержусь от повторного визита.
Гарри слегка упал духом, наблюдая, как Финеас возобновил свои попытки выбраться из портрета.
– Профессор Блэк, – снова обратилась к холсту Гермиона, – вы не можете сказать нам, когда в последний раз меч Гриффиндора доставали из футляра? До того как его взяла Джинни?
Финеас нетерпеливо фыркнул:
– Полагаю, последним к мечу прикасался Дамблдор – ему понадобилось разбить кольцо.
Гермиона резко развернулась и взглянула на Гарри. Больше никто из них не осмелился произнести ни слова при Финеасе Найджелусе, которому наконец-то удалось найти выход.
– Ну что ж, доброй ночи, – колко произнес он, исчезая из виду.
Но когда виднелась одна верхушка остроконечной шляпы, Гарри неожиданно закричал:
– Стойте! Вы говорили Снейпу о том, что видели это?
Лицо с повязкой на глазах снова показалась на полотне:
– У профессора Снейпа сейчас и без того забот хватает – ему не до чудачеств Альбуса Дамблдора. До свидания, Поттер.
С этими словами Финеас Найджелус исчез окончательно, оставив после себя пустое мрачное полотно.
– Гарри! – воскликнула Гермиона.
– Я знаю! – заорал Гарри.
Не в силах сдержаться, он победно вскинул кулак – новость превзошла все его самые смелые ожидания. Гарри принялся мерить шагами палатку, готовый пробежать целую милю; он даже забыл о чувстве голода. Тем временем Гермиона заталкивала портрет Финеаса Найджелуса обратно в сумочку. Завязав тесемки, она отбросила ридикюль в сторону и, сияя, повернулась к Гарри:
– Мечом можно уничтожать хоркруксы! Гоблинские клинки вбирают в себя только то, что делают их сильнее. Гарри, меч пропитан ядом василиска!
– И Дамблдор не отдал мне его, потому что меч был ему еще нужен: он собирался уничтожить медальон…
– …и он, должно быть, догадался, что тебе не удастся получить меч по завещанию…
– …и сделал копию…
– …и положил ее в стеклянный футляр…
– …и оставил настоящий… Где?
Они посмотрели друг на друга, и у Гарри возникло ощущение, что истина витает где-то совсем рядом, издевательски близко. Почему Дамблдор не сказал ему?
Или все-таки сказал – а Гарри просто не понял?
– Думай! – прошептала Гермиона. – Думай! Где он мог оставить меч?
– Не в Хогвартсе, – сказал Гарри, снова принимаясь ходить по палатке.
– Где-нибудь в Хогсмиде? – предположила Гермиона.
– В Визжащей хижине? Там никого не бывает.
– Но Снейп знает, как туда пробраться. Стал бы Дамблдор так рисковать?
– Он ведь доверял Снейпу, – напомнил Гарри.
– Не настолько, чтобы рассказать ему, что подменил меч.
– Да, ты права, – согласился Гарри, еще больше повеселев от мысли, что доверие Дамблдора к Снейпу было все-таки не безграничным. – Значит, он должен был спрятать меч подальше от Хогсмида? А ты как думаешь, Рон? Рон!
Гарри обернулся. На одно безумное мгновение ему показалось, что Рона в палатке нет – потом он обнаружил, что тот лежит на койке с каменным выражением лица.
– А, вспомнили обо мне наконец.
– Что?
Рон, фыркнув, уставился на дно второго яруса кровати:
– Продолжайте, продолжайте. Не хочу портить вам веселье.
Гарри недоуменно взглянул на Гермиону, но та только покачала головой – похоже, тоже не понимая, что происходит.
– Да в чем проблема-то?
– Проблема? Нет никакой проблемы, – ответил Рон, по-прежнему стараясь не смотреть на Гарри. – Во всяком случае, ты ее явно не видишь.
По брезентовой крыше палатки застучали капли дождя.
– Ну, для тебя-то она очевидна – давай, выкладывай, – сказал Гарри.
Рон свесил длинные ноги с кровати и сел. Он был не похож на себя и выглядел совершенно отталкивающе.
– Ладно, выкладываю. Ты думал, что я начну прыгать по палатке от радости, потому что появился ещё один дурацкий вопрос, на который у нас нет ответа. Может, просто добавим его в список вещей, о которых ты не имеешь никакого понятия.
– Не имею понятия? – повторил Гарри. – Я не имею понятия?
Кап-кап-кап: дождь лил все сильнее, барабаня по покрытому листвой берегу – его шум сливался с журчанием реки. Праздничное настроение исчезло как не бывало: Рон говорил именно то, что Гарри так боялся от него услышать.
– Ну конечно, это лучшие дни в моей жизни, – сказал Рон. – Знаешь, с раненой рукой, без еды, зад отмораживать каждую ночь… Но я все же надеялся, что после нескольких недель бесцельной беготни мы чего-то добьемся.
– Рон, – произнесла Гермиона, но так тихо, что тот вполне мог притвориться, что не расслышал её сквозь громкий перестук дождя.
– Я думал, ты знал, на что шел, – сказал Гарри.
– Вои и я тоже так думал.
– Ну, и в чём именно не оправдались твои ожидания? – спросил Гарри, чувствуя, как в нём поднимается волна гнева. Он перешёл в нападение: – Думал, мы будем останавливаться в пятизвездочных отелях? Каждый день находить по хоркруксу? И ты сможешь вернуться к мамочке на Рождество?
– Мы рассчитывали, что ты знаешь, что делать! – заорал Рон, вскакивая. – Мы думали, Дамблдор сказал тебе, и у тебя есть план!
Каждое слово друга пронзало Гарри раскаленным клинком.
– Рон! – вмешалась Гермиона – и на этот раз её голос прозвучал достаточно чётко поверх грохочущего по крыше ливня. Тем не менее Рон опять ее проигнорировал.
– Ну, прости, что разочаровал тебя, – сказал Гарри спокойно, хотя чувствовал себя совершенно опустошенным. – Я с самого начала был с вами честен и рассказал все, что мне говорил Дамблдор. Кстати, если ты не заметил, один хоркрукс мы все-таки нашли.
– О, да, и что особенно радует – нам так же прекрасно известно, как его уничтожить, как и то, где искать остальные. Мы просто охренительно продвинулись вперёд!
– Сними медальон, Рон, – сказала Гермиона непривычно высоким голосом. – Пожалуйста, сними. Ты не говорил бы так, если бы не носил его уже целый день.
– Говорил бы, – возразил Гарри, не желая для Рона никаких оправданий. – Думаете, я не замечал, как вы шепчетесь за моей спиной? Думаете, я не догадался, о чём?
– Гарри, мы не…
– Не ври! – накинулся на нее Рон. – Ты тоже признавалась, что разочарована, что надеялась, он лучше знает, куда двигаться дальше, и…
– Я вовсе не так говорила, Гарри, не так!
По крыше палатки барабанил дождь, из глаз Гермионы текли слёзы. Радостное возбуждение, возникшее несколько минут назад, исчезло бесследно – как фейерверк, который вспыхнул и погас, оставив мир после себя ещё более мрачным, сырым и холодным. Меч Гриффиндора был спрятан неизвестно где, трое друзей были всего лишь подростками в палатке, а их единственным достижением было то, что они ещё не погибли.
– Тогда почему ты все еще здесь? – спросил Гарри.
– Сам не пойму.
– Тогда иди домой.
– Может, и пойду! – заорал Рон, делая несколько шагов к Гарри. Но тот не отступил. – Ты не слышал, что они сказали про мою сестру? Но ты же класть на это хотел! Это всего-навсего Запретный лес, а Гарри Поттеру, который ви-дел ве-щи по-страш-нее, наплевать на то, что с ней там произошло. Что там какие-то маньяки или гигантские пауки…
– Я просто сказал, что она была там не одна, она была там с Хагридом…
– Ну, правильно, я и говорю – тебе плевать. А как насчет других моих родных? «В семье Уизли уже достаточно покалеченных детей» – это слышал?
– Да, я…
– Ты даже не задумался о том, что это может значить?
– Рон! – Гермиона встала между ними. – Вряд ли случилось что-то еще, о чем мы не знаем. Рон, посмотри, – Билл весь покрыт шрамами, многие люди наверняка видели Джорджа без уха, а про тебя все думают, что ты лежишь в постели с обсыпным лишаем. Уверена, Тед только это и имел в виду…
– Ах, ты уверена! Ну ладно, значит, нечего и беспокоиться, в самом деле. Вы-то хорошо устроились – ваши родители в безопасности…
– Мои родители мертвы! – взревел Гарри.
– Мои тоже могут умереть! – прокричал в ответ Рон.
– Ну так ВАЛИ! Возвращайся к мамочке – соврёшь, что избавился от лишая, она накормит тебя и…
Рон сделал резкое движение, и Гарри тут же отреагировал, но едва они выхватили палочки из карманов, как Гермиона взмахнула своей.
– Protego! – крикнула она, возводя невидимую преграду. Рон оказался с одной стороны барьера, а Гарри с Гермионой – с другой. Сила заклятия оттолкнула их на несколько шагов. Гарри и Рон смотрели сквозь прозрачную стену так, словно видели друг друга впервые в жизни. Гарри почувствовал к Рону жгучую ненависть. Что-то сломалось между ними.
– Сними хоркрукс, – приказал Гарри.
Рон сдернул с шеи цепочку и бросил ее в ближайшее кресло. Затем повернулся к Гермионе:
– Ну так что?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты остаешься или как?
– Я… – Лицо Гермионы мучительно исказилось. – Д-да, я остаюсь. Рон, мы ведь договорились быть с Гарри, обещали ему помочь…
– Понятно. Ты выбрала его.
– Рон! Нет, пожалуйста! Вернись! Вернись!
Гермиона бросилась за ним, но её задержала стена, которую она же и создала. Пока Гермиона снимала щитовые чары, Рон уже выскочил в ночь. Гарри тихо и неподвижно стоял на месте, слушая, как Гермиона рыдает и зовет Рона, блуждая между деревьев.
Через несколько минут она вернулась, мокрые волосы облепили ее лицо.
– Он и-и-исчез! Аппарировал!
Рухнув в кресло, Гермиона поджала под себя ноги и разрыдалась.
На Гарри нахлынула апатия. Он наклонился, подобрал хоркрукс и повесил на шею. Затем снял одеяло с койки Рона и набросил его на Гермиону. После этого забрался в свою постель и уставился на темный купол палатки, слушая шум дождя.
![]() |
Обсудить главу вы можете в этой теме |
<< Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава >> |