Глава тридцать пятая
Кингс Кросс
Дата последней редакции: | 09.09.2007 |
Переводчик: | Sige |
Беты: | ddodo, Galler |
Гамма: |
Он лежал лицом вниз и слушал тишину. Похоже, вокруг не было ни души. Он не чувствовал на себе ни единого взгляда. Не было никого вообще. Да и был ли он сам?
Прошло довольно много времени, а может – вообще ни секунды, и Гарри понял, что он все-таки существует – и вовсе не как бесплотная оболочка: ведь он определенно лежал на твердой поверхности. А раз он чувствовал прикосновение, значит, и то, на чем он лежал, тоже существовало.
Придя к этому заключению, Гарри в тот же момент осознал, что он совершенно голый. Это его немного удивило, но совсем не обеспокоило, поскольку Гарри был уверен, что рядом никого нет. Ему стало любопытно: раз он может чувствовать, может ли он видеть – и убедился, что у него есть глаза, когда их открыл.
Вокруг клубился яркий туман. Гарри никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным: не то чтобы обстановка была скрыта в сверкающей дымке – скорее, туман еще не сформировался в предметы. Поверхность, на которой Гарри лежал, казалась белой. Она была никакой – ни теплой, ни холодной; просто ровное и нейтральное нечто, на котором можно находиться.
Гарри сел и обнаружил, что на его теле нет шрамов. Дотронувшись до лица, он понял, что больше не носит очки.
Затем сквозь несформировавшееся пространство до Гарри донесся звук: глухие мягкие удары и шлепки – кто-то трепыхался и ворочался неподалёку. Звук был жалким и в то же время слегка непристойным. У Гарри появилось неприятное ощущение, будто он подслушивает нечто тайное и постыдное.
И тут он пожалел, что не одет.
Стоило ему подумать об этом, как неподалеку тут же появилась мантия. Гарри взял ее и надел. Мантия была мягкой, чистой и теплой. Невероятно – одежда появилась прямо из воздуха, как только он захотел.
Гарри встал и огляделся. Что это за место? Гигантская Комната Необходимости? Чем дольше он смотрел, тем больше видел. Над его головой поблескивал на солнце огромный стеклянный купол. Может, это дворец? Кругом царили тишина и покой, если не считать странной возни и скулежа, что доносились откуда-то из тумана.
Он медленно обернулся. Мир вокруг него менялся на глазах. Теперь Гарри стоял посреди просторного, яркого и чистого помещения, которое значительно превышало по размерам Большой зал. Пространство было пустым. Гарри был совершенно один, если не считать…
Он отпрянул, обнаружив существо, издававшее те самые звуки. Под сиденьем лежал, содрогаясь, голый младенец с шершавой, ободранной кожей, словно кто-то бросил его там, нежеланного, на последнем издыхании, – засунул поглубже с глаз долой. Гарри понял, что боится этого создания. Пусть ребенок был маленьким, хрупким и израненным – Гарри не хотелось приближаться к нему. Тем не менее он осторожно подошел ближе, готовый отскочить в любой момент. Вот он уже стоял совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, – но не мог заставить себя дотронуться. Гарри почувствовал себя трусом. Он должен был пожалеть ребенка – но тот вызывал отвращение.
– Ты не можешь помочь.
Гарри резко обернулся. К нему, расправив плечи и жизнерадостно улыбаясь, приближался Альбус Дамблдор в развевающемся темно-синем одеянии.
– Гарри! – Он широко раскинул руки – обе кисти были совершенно целыми, белыми, не искалеченными. – Мальчик ты мой чудесный! Мужественный человек! Давай-ка прогуляемся.
Совершенно потрясенный, Гарри последовал за Дамблдором прочь от того места, где скулил младенец с ободранной кожей, – к двум креслам, которые Гарри до того не замечал, – они находились на некотором расстоянии, под тем же поблескивающим куполом. Дамблдор сел, и Гарри, опустившись рядом, уставился старику в лицо. Длинные серебристые волосы и борода, пронзительные голубые глаза за стеклами очков-половинок, нос с горбинкой – все было таким, как в воспоминаниях Гарри. И все же…
– Но вы же мертвы, – сказал Гарри.
– Ну да, – как ни в чем не бывало ответил Дамблдор.
– Значит… я тоже мертв?
– А! – Улыбка Дамблдора стала еще шире. – В этом-то и вопрос, не так ли? В целом, дорогой мой мальчик, думаю, что нет.
Взгляды их встретились. Старик по-прежнему сиял.
– Нет? – переспросил Гарри.
– Нет, – ответил Дамблдор.
– Но… – Гарри машинально вскинул руку, чтобы дотронуться до шрама на лбу, однако тот, кажется, исчез. – Но я должен был погибнуть. Я ведь не защищался. Я позволил ему убить себя!
– В этом-то, – сказал Дамблдор, – думаю, все и дело.
От Дамблдора волнами расходились потоки счастья – словно сияние, словно пламя. Гарри еще ни разу не видел его таким откровенно, безгранично довольным.
– Объясните, – потребовал Гарри.
– Но ты и так знаешь! – сказал Дамблдор, сцепив руки и соединив большие пальцы.
– Я позволил ему убить себя, так?
– Так, – кивнул Дамблдор. – Продолжай.
– Значит, та его частица, что была во мне…
Дамблдор кивнул еще энергичнее, призывая Гарри продолжать. На его лице светилась ободряющая улыбка.
– …она уничтожена?
– Да! – воскликнул Дамблдор. – Да, он ее уничтожил. Теперь твоя душа совершенно цела и принадлежит только тебе.
– Но… – Гарри взглянул через плечо – туда, где под стулом дрожало маленькое, искалеченное существо. – Что это, профессор?
– То, чему мы оба не в силах помочь.
– Но если Волдеморт использовал Смертельное проклятье, – снова начал Гарри, – и на этот раз никто за меня не умер, то как же я смог остаться в живых?
– Думаю, ты знаешь, – сказал Дамблдор. – Вспомни – что он сделал в своем невежестве, жадности и жестокости?
Гарри, задумавшись, обвел глазами окружающее пространство. Если это и правда был дворец, то очень странный: с рядами сидений и ограждениями то тут, то там. При этом вокруг по-прежнему не было никого, кроме него с Дамблдором и чахлого создания под стулом. И тут с губ Гарри сам собой сорвался ответ:
– Он взял мою кровь.
– Вот именно! Он взял твою кровь и возродил свое тело с ее помощью! Теперь она течет в его жилах – и защита Лили действует на вас обоих! Он сделал так, что ты будешь жить, пока он живет!
– Я буду жить, пока он живет? Но я думал… я думал, что все наоборот. Я думал, мы оба должны умереть? Или это одно и то же?
Его отвлекли возня и нытьё агонизирующего создания, лежавшего за ними, и он снова обернулся.
– Вы уверены, что мы ничего не можем сделать?
– Совершенно ничего.
– Тогда объясните… подробнее.
Дамблдор улыбнулся:
– Ты был седьмым хоркруксом, Гарри, – хоркруксом, который Волдеморт никогда не собирался создавать. Его душа стала такой неустойчивой, что сама расщепилась, когда он совершил эти ужасные злодеяния: убил твоих родителей и попытался убить тебя. В тот день он, не подозревая об этом, оставил в вашем доме не только свое тело, но и часть души – она переселилась в ребенка, который должен был стать его жертвой, но выжил, – в тебя, Гарри. В его знаниях по-прежнему были весьма печальные пробелы. Волдеморт не утруждает себя пониманием того, что он не ценит. Домашние эльфы и детские сказки, любовь, верность и душевная чистота – все это для него ничто. Ничто. Он никогда не поймет, что не властен над ними – и никакая магия не властна. Темный лорд взял твою кровь, веря, что станет сильнее. И в его тело попала малая толика тех чар, что твоя мать оставила тебе, когда умерла. Ее жертва живет в его теле, и пока эти чары действуют – и ты не умрешь, и у Волдеморта есть последняя надежда выжить.
Гарри уставился на улыбающегося Дамблдора.
– И вы знали об этом? Все время?
– Я догадывался. Но мои предположения обычно оказываются верными, – ответил Дамблдор счастливым голосом.
После этого воцарилась тишина, и они довольно долго просидели так, пока существо позади них не начало снова дрожать и поскуливать.
– Но это ещё не все объясняет, – сказал Гарри. – А почему… почему моя палочка сломала ту, что он взял у Малфоя?
– Вот на этот счет я не могу сказать точно.
– Но предположить-то вы можете? – спросил Гарри, и Дамблдор в ответ рассмеялся:
– Понимаешь, Гарри, вы с лордом Волдемортом совершили путешествие в доселе неизведанную область магии. То, что произошло между вашими палочками, раньше никогда не случалось – поэтому ни один изготовитель палочек не смог объяснить этот феномен Темному лорду. Ты знаешь, что Волдеморт, сам того не желая, удвоил вашу взаимосвязь, когда вернул себе человеческое тело. Часть его души по-прежнему находилась в тебе, и, желая стать сильнее, он принял в себя толику жертвы твоей матери. Если бы он мог понять, в чем именно заключается сила этой жертвы и как она ужасна, возможно, он никогда бы не осмелился взять твою кровь… Но тогда бы он не был лордом Волдемортом – и, возможно, вообще не стал бы убийцей.
После того как он установил эту двойную взаимосвязь, ваши судьбы сплелись так тесно, как никогда еще не соединялись судьбы двух волшебников. Затем Темный Лорд атаковал тебя палочкой с такой же, как у твоей, сердцевиной. И произошло нечто странное. Сердцевины вступили во взаимодействие, которого Волдеморт, не знавший, что вы с ним обладаете палочками-близнецами, совершенно не ожидал.
В тот вечер он испугался больше, чем ты. Ты принял – и даже объял – возможность смерти, чего Лорд Волдеморт сделать никогда не сможет. Твое мужество победило, и твоя палочка взяла верх. И тогда между вашими палочками что-то произошло – нечто, отразившее отношения между их хозяевами.
Я полагаю, что твоей палочке передалась часть силы и свойств палочки Волдеморта – то есть, в какой-то степени, и силы его самого. Так что, когда он пустился за тобой в погоню, твоя палочка узнала его – как родню по крови и в то же время злейшего врага, – и обратила против него часть его же магии, причем необычайно могущественной – палочке Малфоя никогда не доводилось воспроизводить такую. В твоей палочке объединились твоя невероятная отвага и смертоносный опыт Волдеморта. Конечно же, у жалкой деревяшки Люциуса Малфоя не было против такого сочетания никаких шансов.
– Но если у меня была такая могущественная палочка, как же Гермиона смогла ее сломать?
– Мой дорогой мальчик, твоя палочка действовала так только на Волдеморта, столь неосмотрительно пытавшегося перекроить самые глубокие устои магии. Только в отношении его она выказывала такое необычное могущество. В остальном она была такой же, как все… Впрочем, уверен, весьма неплохой, – добродушно закончил Дамблдор.
Гарри задумался надолго… а может, всего на несколько секунд. В этом месте было очень сложно судить о времени.
– Он убил меня вашей палочкой.
– Он не смог убить тебя моей палочкой, – поправил Дамблдор. – По-моему, мы с тобой уже пришли к выводу, что ты не мертв. Хотя, конечно, – прибавил он, словно опасаясь выказать неуважение, – я не преуменьшаю твоих страданий – уверен, что они были суровыми.
– Зато сейчас я чувствую себя прекрасно, – заметил Гарри, разглядывая свои чистые ладони. – Кстати, где мы?
– Вообще-то я собирался спросить об этом у тебя, – сказал Дамблдор, оглядываясь. – Как, по-твоему, где мы?
Пока Дамлблдор не задал этот вопрос, Гарри и понятия не имел, где находится. Но теперь почувствовал, что знает ответ.
– Это место похоже, – медленно произнес он, – на вокзал Кингс Кросс. Только очень уж здесь чисто, и народу нет, и поездов не видно.
– Вокзал Кингс Кросс! – Дамблдор захлебнулся хохотом. – Вот так номер!
– Ну, а вы сами как считаете? – слегка ощетинившись, спросил Гарри.
– Мой дорогой мальчик, я понятия не имею! Ведь здесь, как говорится, ты заказываешь музыку.
Гарри не знал, что и подумать, – Дамблдор был просто невыносим! Гарри сердито на него уставился, но потом вспомнил, что есть вопрос, который волнует его гораздо больше их нынешнего местонахождения.
– Дары Смерти, – сказал он и обрадовался, заметив, как эти слова мгновенно стерли улыбку с лица Дамблдора.
– Ах, да, – слегка обеспокоенно ответил тот.
– Ну и?
Гарри ещё никогда не видел Дамблдора таким – тот выглядел скорее не как старик, а как мальчишка, которого поймали на очередной проделке.
– Сможешь ли ты простить меня? Простить за то, что я не доверял тебе? Что не сказал? Гарри, я боялся только одного – что ты, как и я, потерпишь поражение, повторишь мои ошибки. Молю тебя о прощении, Гарри! Теперь я знаю, что ты гораздо лучше меня.
– О чем это вы? – Гарри совершенно обалдел от тона Дамблдора и от слез, выступивших на его глазах.
– Дары, Дары, – пробормотал Дамблдор. – Отчаянная мечта!
– Но они же существуют на самом деле!
– Существуют, и очень опасны, и служат приманкой для дураков. А я был таким дураком… Но ты же теперь знаешь, правда? У меня больше не осталось от тебя секретов. Ты обо всем знаешь.
– О чем я знаю?
Дамблдор полностью развернулся к Гарри; слезы все еще блестели в его ярко-голубых глазах.
– Хозяин смерти, Гарри, хозяин смерти! Был ли я лучше Волдеморта?
– Ну конечно! – ответил Гарри. – Как вы можете спрашивать? Вы ведь никогда не убивали, если могли этого избежать.
– Да, это правда, – ответил Дамблдор, словно ребенок в поисках утешения. – Но я тоже искал способы победить смерть.
– Но не так, как он. – Было очень странно – после всего гнева, который Гарри чувствовал по отношению к Дамблдору, – сидеть сейчас здесь, под высоким куполом, и защищать его от него самого. – Дары – не хоркруксы.
– Дары, – пробормотал Дамблдор, – не хоркруксы. Действительно.
Повисла пауза. Существо позади них продолжало скулить, но Гарри больше не оглядывался.
– Гриндельвальд тоже их искал?
Дамблдор на мгновение прикрыл глаза и кивнул.
– Именно Дары, в числе прочего, и объединили нас, – тихо сказал он. – Умные, заносчивые мальчишки, которые вдвоём поддались одному наваждению. Он приехал в Годрикову Лощину, как, думаю, ты уже понял, чтобы побывать на могиле Игнатуса Певерелла. Хотел исследовать место, где умер третий из братьев.
– Так все это правда? – спросил Гарри. – Братья Певереллы…
– …были тремя братьями из сказания, – кивнул Дамблдор. – Думаю, да. А вот встретились ли они со Смертью на пустынной дороге… Полагаю, на самом деле братья просто были очень одаренными, опасными волшебниками, и им удалось самим создать такие могущественные предметы. История же о том, что предметы эти были Дарами самой Смерти, – скорее всего, легенда, из тех, что часто сопровождают подобные творения. Мантия, как ты теперь знаешь, передавалась сквозь века от отца к сыну и от матери к дочери, пока наконец не досталась последнему потомку Певереллов, родившемуся, как и сам Игнатус, в Годриковой Лощине.
Дамблдор улыбнулся Гарри.
– Мне?
– Тебе. Я знаю, ты уже догадался, почему Мантия была у меня в тот вечер, когда погибли твои родители. Джеймс показал мне ее за несколько дней до случившегося. Сразу стало понятно, каким образом он умудрялся совершать столько проделок в школе – и при этом ускользать незамеченным! Я просто не поверил своим глазам! Я попросил Мантию на какое-то время – чтобы изучить ее. Я уже давно отказался от идеи собрать все Дары, но не мог не поддаться искушению взглянуть на нее поближе. Таких мантий я еще никогда не видел – невероятно древняя, абсолютно идеальная… А потом твой отец умер – и у меня на руках оказалось сразу два Дара!
В его тоне сквозила невыносимая горечь.
– Мантия не помогла бы им выжить, – быстро сказал Гарри. – Волдеморт знал, где они скрывались. Мантия ведь не защищает от проклятий.
– Да, – ответил Дамблдор, – это так.
Гарри ждал – но Дамблдор молчал, и его пришлось подтолкнуть:
– Так, значит, вы больше не искали Дары, когда увидели Мантию?
– Да, – еле слышно ответил Дамблдор, с трудом заставив себя посмотреть Гарри в глаза. – Ты знаешь, что произошло. Знаешь. И не можешь презирать меня больше, чем я сам себя презираю.
– Но я не презираю вас!
– Но должен бы. – Дамблдор глубоко вздохнул. – Ты знаешь тайну болезни моей сестры: что сделали с ней те магглы, и какой она стала. Ты знаешь, что мой бедный отец пытался отомстить – и какую цену заплатил за это, закончив свои дни в Азкабане. Ты знаешь, что моя мать всю свою жизнь отдала заботе об Ариане. А я… я был возмущен этим, Гарри. – Дамблдор произнес это веско и холодно, глядя мимо Гарри, в пространство. – Я был талантливым, одаренным. Я хотел свободы и стремился к сиянию славы. Пойми меня правильно… – Его лицо исказила боль – и он снова выглядел древним, как мир. – Я любил их. Любил родителей, брата и сестру. Но я был эгоистом, Гарри, я думал о себе – гораздо больше, чем ты, ведь ты – удивительно самоотверженный человек.
И вот мать умерла – и на мои плечи легла ответственность за больную сестру и своевольного брата. Я вернулся в свою деревню, чувствуя горечь и гнев. Мне казалось, что это ловушка, что я вынужден попусту тратить время! И тут, конечно, появился он… – Дамблдор снова взглянул Гарри в глаза. – Гриндельвальд. Ты не представляешь, Гарри, насколько его идеи воспламенили меня! Подчинение магглов. Триумф волшебников. Мы с Гриндельвальдом – прославленные юные лидеры революции! Конечно, у меня были кое-какие сомнения… Но я усыплял свою совесть пустыми словами. Все это будет для всеобщего блага, и любой причиненный ущерб окупится сторицей, улучшив жизнь волшебникам! Знал ли я в глубине души, каким был Геллерт Гриндельвальд? Думаю, да, но я предпочитал закрывать на это глаза. Ведь если бы планы, которые мы строили, осуществились, все мои мечты стали бы явью.
И сердцем всех наших планов были Дары Смерти! Как они завораживали Геллерта – как они завораживали нас обоих! Непобедимая палочка – орудие, которое приведет нас к власти! Камень Возрождения для Гриндельвальда, конечно же, означал армию инфери, но я делал вид, что не догадываюсь об этом. Для меня, признаюсь, это был способ вернуть родителей – и переложить на них всю ответственность со своих плеч.
А Мантия… Почему-то мы не очень много о ней говорили. Мы оба могли стать невидимыми и без Мантии, чья истинная магия, конечно же, заключается в том, чтобы скрывать и защищать других – так же, как ее владельца. Я думал, что, возможно, если мы найдем ее, я смогу спрятать под ней Ариану. Но главная ценность этой Мантии для нас заключалась в том, что она дополняла Дары Смерти, а согласно легенде, человек, который обладает всеми тремя реликвиями, станет истинным Хозяином Смерти. В нашем представлении это означало неуязвимость.
Неуязвимые Хозяева Смерти – Гриндельвальд и Дамблдор! Два месяца безумия, жестоких мечтаний – и полного пренебрежения оставшимися членами моей семьи. А затем… ты знаешь, что случилось, Гарри. Реальность вернулась в лице моего грубого, безграмотного и бесконечно более достойного брата. Я не хотел слушать правду, которую он выкрикивал мне в лицо. Я не хотел, чтобы мне говорили о том, что я не могу отправиться на поиски Даров, потому как на мне лежит ответственность за хрупкую и непредсказуемую сестру.
Ссора переросла в драку. Гриндельвальд вышел из себя. То страшное, что я всегда в нем подозревал, но не хотел видеть, выплеснулось наружу. И Ариана… после всех стараний и заботы нашей матери… лежала мертвой на полу.
Он прерывисто выдохнул и разразился рыданиями. Гарри протянул ладонь – и обнаружил с облегчением, что может прикоснуться к руке Дамблдора. Гарри крепко сжал ее, и тот постепенно пришел в себя.
– И вот, Гриндельвальд бежал, что было предсказуемо для всех, кроме меня. Исчез, унося с собой планы захвата власти и пыток магглов, а также мечты о Дарах Смерти – мечты, в которых я его так поощрял. Он бежал – а я остался хоронить сестру и жить с чувством вины, в чудовищном горе, доставшемся мне за постыдное поведение… Шли годы. О Гриндельвальде ползли слухи. Говорили, он заполучил палочку невероятной мощи. Мне же тем временем предложили пост Министра магии – и не один раз, а несколько. Но я, конечно же, отказался – к тому времени я уже знал, что мне нельзя проходить испытание властью.
– Но вы были бы гораздо, гораздо лучше Фаджа или Скримджера! – выпалил Гарри.
– Сомневаюсь, – мрачно сказал Дамблдор. – В ранней юности я убедился в том, что власть – моя главная слабость и соблазн. Забавно, Гарри, – похоже, лучше всего власть подходит тем, кто ее не ищет. Тем, кому, как тебе, просто навязывают лидерство – и они несут эту ношу, потому что это их долг. И с удивлением обнаруживают, что у них хорошо получается. Мне же было спокойнее в Хогвартсе. Думаю, я был неплохим учителем…
– Вы были лучшим!
– …ты очень добр ко мне, Гарри. Но, пока я занимался обучением юных волшебников, Гриндельвальд собрал войско. Говорили, он боялся меня. Возможно, это действительно так, но я… я боялся его ещё больше. О нет, не смерти от его руки, – пояснил Дамблдор, заметив вопросительный взгляд Гарри. – Не магии, которую он мог обрушить на меня. Я знал, что мы примерно равны, возможно, я даже был немного сильнее. Я боялся правды. Понимаешь – я не знал, кто именно из нас в той последней, кошмарной ссоре произнес проклятье, убившее мою сестру. Можешь назвать меня трусом – и будешь прав, Гарри. Я безмерно боялся, что именно я лишил ее жизни – не просто своими высокомерием и глупостью, а конкретным ударом.
Думаю, он знал об этом – знал о моих страхах. Я оттягивал встречу с ним, пока это не стало совсем уж постыдным. Люди умирали, он казался непобедимым, и я должен был сделать все, что в моих силах. Ну, а что было дальше – ты знаешь. Я выиграл дуэль. Я выиграл палочку.
И снова наступила тишина. Гарри не хотел спрашивать, узнал ли Дамблдор о том, чьё заклятие поразило Ариану. Еще меньше он хотел, чтобы Дамблдор сам ему об этом сказал. Теперь он наконец точно знал, что видел Дамблдор в зеркале Еиналеж – и почему он так хорошо понимал эмоции, переполнявшие Гарри при взгляде в это зеркало.
Они долго сидели в безмолвии, и трепыхание создания позади них больше не беспокоило Гарри. В конце концов он произнес:
– Гриндельвальд пытался помешать Волдеморту найти палочку. Он сказал, что у него никогда ее не было.
Дамблдор кивнул, глядя вниз, на колени. На его крючковатом носу блестели слезы.
– Я слышал, что он раскаялся в последние годы – сидя в камере-одиночке Нуменгарда. Надеюсь, это правда. Мне хочется думать, что он действительно ужаснулся и устыдился того, что творил. Возможно, эта ложь была попыткой исправить положение, не допустить, чтобы Волдеморт завладел палочкой…
– …или чтобы он осквернил вашу могилу, – предположил Гарри.
Дамблдор молча вытер глаза. Через несколько секунд Гарри снова заговорил:
– Вы пытались воспользоваться Камнем Возрождения?
Дамблдор кивнул:
– Когда я обнаружил его в заброшенном доме Гонтов – Дар, о котором я мечтал больше всего, хотя в юности совсем по другой причине, – я просто потерял голову. Я забыл о том, что кольцо – хоркрукс и наверняка несет в себе проклятье. Я взял его, надел на палец – и на какую-то секунду поверил, что сейчас передо мной появятся Ариана и мама с папой, и я скажу им, как ужасно сожалею… Я был… таким дураком, Гарри. За все эти годы я так ничему и не научился. Я был недостоин обладать всеми Дарами – жизнь доказывала мне это снова и снова, и в тот раз доказала окончательно.
– Но почему? – спросил Гарри. – Вы хотели увидеть их еще раз – и это естественно! Что тут плохого?
– Наверное, один человек из миллиона достоин того, чтобы собрать все Дары воедино. Я оказался подходящим владельцем лишь самого обыкновенного и наименее ценного. Я был способен владеть Старшей палочкой – и при этом не бахвалиться ею и не убивать с её помощью. Мне было позволено усмирить ее и использовать, потому что я добыл палочку не для личной выгоды, а чтобы избавить других от ее силы. Но Мантию я взял, чтобы удовлетворить любопытство, – и она никогда не помогала мне так, как тебе, ее истинному обладателю. И Камень… Я хотел с его помощью вызвать обратно тех, кто покоился с миром, а не пожертвовать собой, как ты. Именно ты – достойный обладатель Даров.
Дамблдор похлопал Гарри по руке, и тот с невольной улыбкой взглянул на старика. Он больше не мог сердиться на Дамблдора.
– Зачем же вы обставили это такими сложностями?
Дамблдор несмело улыбнулся.
– Я рассчитывал на то, что мисс Грейнджер несколько умерит твой пыл. Я опасался, что твоя горячая голова возьмет верх над добрым сердцем. Заполучив без подготовки информацию об этих соблазнительных объектах, ты мог бы повторить мои ошибки и использовать их в неподходящее время для ложных целей. Я же хотел, чтобы ты стал их надежным владельцем. Ты – настоящий Хозяин Смерти, потому что только настоящий Хозяин не ищет путей убежать от нее. Он может принять смерть – потому что знает, что в этом мире есть гораздо, гораздо худшие вещи.
– А Волдеморт ничего не знает о Дарах?
– Думаю, не знает – ведь он не распознал Камень Возрождения, когда обратил его в хоркрукс. Даже если бы ему было известно о них – полагаю, Волдеморт заинтересовался бы только первым. Вряд ли ему понадобилась бы Мантия, а что до Камня – кого он может хотеть вернуть с того света? Он боится умерших. Он не умеет любить.
– Но вы подозревали, что он начнет искать палочку?
– Я был уверен, что он попытается это сделать – с тех самых пор как твоя палочка одержала верх в Литтл-Хэнглтоне. Поначалу он боялся, что ты победил его благодаря превосходящему мастерству. Но стоило ему похитить Олливандера – и он, узнав об идентичных сердцевинах палочек, решил, что это все объясняет. Однако чужая палочка тоже не смогла сражаться с твоей! И тогда он, вместо того чтобы задуматься, что же есть в тебе такого, что делает столь сильной твою палочку, и каким даром, которого нет у него, ты обладаешь, – просто отправился на поиски легендарной палочки, которую невозможно победить. Старшая палочка стала для него наваждением – не меньшим, чем ты сам. Он поверил, что она устранит единственную его слабость и сделает неуязвимым. Бедный Северус…
– Раз вы планировали со Снейпом свою смерть, вы хотели, чтобы он стал владельцем Старшей палочки?
– Да, таков был мой план, – признал Дамблдор. – Но в итоге он не сработал, ведь так?
– Не сработал, – подтвердил Гарри.
Существо позади них дергалось и тихо постанывало, а они сидели и молчали – очень долго. Осознание того, что должно теперь произойти, словно мягкие хлопья снега, в течение долгих минут оседало в Гарри.
– Я должен вернуться?
– Это зависит от тебя.
– У меня есть выбор?
– Да, – улыбнулся Дамблдор. – Ты же сам сказал, что мы на вокзале Кингс Кросс. Думаю, если ты не захочешь возвращаться – тебе просто нужно будет… скажем так – сесть в поезд.
– И куда он меня отвезет?
– Вперед, – просто ответил Дамблдор.
Снова повисла тишина.
– У Волдеморта есть Старшая палочка.
– Верно. У Волдеморта есть Старшая палочка.
– Но вы хотите, чтобы я вернулся?
– Думаю, – сказал Дамблдор, – что, если ты вернешься, у тебя есть шансы победить его. Не могу тебе этого обещать – но я знаю, Гарри, что у тебя, в отличие от него, меньше поводов бояться вернуться сюда.
Гарри снова взглянул на ободранного младенца, который дрожал и задыхался в тени стоявшего в отдалении стула.
– Не жалей мертвых, Гарри. Жалей живых – а особенно тех, кто живет без любви. Благодаря твоему возвращению может быть искалечено меньше душ и разрушено меньше семей. Если это кажется тебе достойной целью – значит, мы сейчас с тобой попрощаемся.
Гарри со вздохом кивнул. Уйти отсюда будет далеко не так сложно, как снова войти в лес, – и все же здесь было тепло, светло и спокойно, а он возвращался к боли и страху новых потерь. Он встал – и Дамблдор поднялся следом. Они долго смотрели друг другу в глаза.
– Скажите мне последнюю вещь, – попросил Гарри. – Это реальность или все происходит у меня в голове?
Дамблдор просиял, и его голос прозвучал в ушах Гарри громко и четко, хотя очертания начали теряться во вновь появившемся ярком тумане.
– Конечно, все происходит в твоей голове, Гарри, но почему же это не может быть реальностью?
![]() |
Обсудить главу вы можете в этой теме |
<< Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава >> |