Глава седьмая
Завещание Альбуса Дамблдора
Дата последней редакции: | 26.07.2007 |
Переводчик: | teodolinda |
Бета: | zanuda |
Гамма: |
Он шел по горной дороге в холодных голубоватых рассветных сумерках. Далеко внизу, окутанный туманом, виднелся городок. Человек, которого он ищет, который ему так отчаянно нужен, так отчаянно, что он почти не может думать ни о чем другом, человек, у которого есть ответ, есть решение его задачи – там ли он?..
– Эй, проснись!
Гарри открыл глаза. Он опять лежал на раскладушке в маленькой комнате Рона. Солнце еще не встало, в комнате царил полумрак. Свинристель спал, спрятав голову под крошечное крыло. Покалывало шрам.
– Ты разговаривал во сне…
– Да?..
– Да. «Грегорович». Ты все время повторял – «Грегорович»…
Без очков лицо Рона слегка расплывалось.
– Кто это – Грегорович?
– Почем я знаю? Это ты говорил.
Гарри тер лоб, размышляя. Он смутно припоминал, что где-то слышал это имя, но никак не мог вспомнить, где.
– Мне кажется, Волдеморт ищет его…
– Бедняга! – сказал Рон с горячим сочувствием.
Продолжая потирать шрам, Гарри сел на кровати, теперь окончательно проснувшись. Постарался четко вспомнить свой сон – но перед глазами вставали только горы и очертания деревушки, притаившейся в долине.
– Мне кажется, он за границей.
– Грегорович?
– Волдеморт. Где-то за границей, ищет Грегоровича. На Англию не похоже…
– Ты думаешь, что опять был у него в голове?..
Голос Рона звучал озабоченно.
– Сделай одолжение – не говори Гермионе! – сказал Гарри. – Интересно, как я должен перестать видеть во сне все это?
Он уставился на клетку Свинристеля, задумался. Почему фамилия «Грегорович» кажется такой знакомой?
– Мне кажется, – медленно сказал он, – что этот Грегорович как-то связан с квиддичем. Что-то есть – но не могу сообразить, что.
– Квиддич? – спросил Рон. – А ты точно не про Горговича?
– Про кого?
– Драгомир Горгович. Нападающий, два года назад его сплавили в «Пушки Педдл» за бешеные деньги. Рекордное количество пропущенных кваффлов на сезон.
– Нет, – сказал Гарри. – Я точно ни про какого Горговича не думаю…
– Я тоже хотел бы не думать… – вздохнул Рон. – Ладно, в любом случае – с Днем рождения!
– Ой – правда, а я забыл! Мне семнадцать!
Гарри взял палочку, лежавшую рядом с раскладушкой, направил ее на захламленный стол, где с вечера положил очки, и произнес: «Accio очки!». И хотя до них было не больше фута, он почувствовал какое-то невероятное удовлетворение от зрелища подлетающих к нему очков – по крайней мере, пока дужка не ткнула его в глаз.
– Ловко! – хмыкнул Рон.
И, празднуя избавление от Надзора, Гарри заставил вещи Рона летать по комнате – так, что Свинристель проснулся и беспокойно забился в клетке. Попробовал заодно завязать шнурки на кроссовках магией (получившийся в результате узел пришлось несколько минут развязывать вручную), и – исключительно удовольствия ради! – поменял цвет мантий игроков «Пушки Педдл» на плакате с оранжевого на голубой.
– Ширинку все-таки лучше бы руками застегнуть, – заметил Рон и ухмыльнулся, когда Гарри живо бросился проверять.
– Это тебе подарок. Открой здесь – не надо, чтобы мама видела.
– Книга? – спросил Гарри, принимая прямоугольный пакет. – Слегка отошел от традиции?..
– Это тебе не просто так книга! Чистое золото: «Двенадцать беспроигрышных способов очаровать волшебниц». Тут все, что человек должен знать о девушках. Была бы у меня такая в прошлом году, я бы точно знал, как отделаться от Лаванды и как быть с… В общем, Фред с Джорджем мне дали, и я много чего понял. И знаешь, там не только как палочкой махать есть…
Они спустились на кухню. На столе Гарри ожидала гора подарков. Билл и мсье Делакур заканчивали завтракать, а миссис Уизли болтала с ними, стоя над сковородкой.
– Артур просил передать тебе поздравления, Гарри, – сказала миссис Уизли, радостно улыбаясь. – Он должен был рано уйти на работу, но к ужину придет. А вот и наш подарок – верхний.
Гарри сел, взял квадратный пакет, на который ему указала миссис Уизли, и развернул его. В пакете обнаружились часы, очень похожие на те, что мистер и миссис Уизли подарили Рону на семнадцатилетие: золотые, со звездами вместо стрелок.
– Это традиция: на совершеннолетие дарить волшебнику часы, – сказала миссис Уизли, от плиты внимательно наблюдая за Гарри. – Боюсь, они не новые, как у Рона… это были часы моего брата Фабиана, а он не слишком аккуратно обращался со своими вещами. Там сзади царапины, но…
Договорить ей Гарри не дал – встал и обнял ее. Ему хотелось вложить в это объятие так много всего невысказанного… и она, кажется, поняла: несколько неуклюже потрепала его по щеке, когда он разжал руки, взмахнула палочкой как-то бездумно, в результате чего значительная часть бекона со сковородки вывалилась на пол.
– С днем рождения, Гарри! – в кухню стремительно вошла Гермиона и положила на гору подарков новый пакет. – Ничего особенного, но, надеюсь, тебе понравится. Что ты ему подарил? – спросила она у Рона, который, казалось, не услышал вопроса.
– Давай, открывай гермионин! – сказал Рон.
Это оказался новый вредноскоп. В остальных пакетах обнаружились: заколдованная бритва от Билла и Флер («О да! Самое мягкое бритье, какое только бывает!», добавил мсье Делакур «Но ты дольжен щетко сказать ей, щего ты хочешь – инаще у тебя останется щуть-щуть меньше вольос, щем ты хотель бы!»); шоколад от Делакуров, и огромная коробка из последних «Волшебных Вредилок Уизли» от Фреда с Джорджем.
Гарри, Рон и Гермиона не стали задерживаться за столом: появились мадам Делакур, Флер и Габриэль, и в кухне стало слишком тесно.
– Я помогу тебе собраться! – весело сказала Гермиона, принимая из рук Гарри подарки, когда они уже поднимались по лестнице. – Я уже почти закончила, остались только твои трусы – ну, которые еще в стирке, Рон!
Рон захлебнулся бормотанием, но тут распахнулась дверь гостиной.
– Гарри, можно тебя на минутку?
Джинни. Рон резко остановился, но Гермиона подхватила его под локоть и потащила за собой наверх. Гарри, чувствуя себя не в своей тарелке, прошел в ее комнату.
Он никогда не был здесь прежде. Комната была маленькой, но светлой. На стенах висели постер «Чертовых Сестричек» и фотография Гвеног Джонс, капитана исключительно женской квиддичной команды «Холихедские Гарпии». Письменный стол стоял у окна, выходившего в сад – тот самый, где некогда они играли в квиддич двое на двое с Роном и Гермионой. Теперь в саду был натянут огромный, жемчужно-белый тент. Флаг, украшавший его, был как раз на уровне окна.
Джинни заглянула Гарри в лицо, сделала глубокий вдох и сказала:
– С совершеннолетием!
– Да… спасибо.
Она смотрела на него в упор, а ему было трудно выдержать ее взгляд: его словно слепил яркий свет…
– Вид… хороший, – беспомощно сказал он, показывая на окно.
Она пропустила это мимо ушей, и он не винил ее.
– Я не могла придумать, что тебе подарить, – сказала она.
– Ты вовсе не должна мне ничего дарить.
Эти слова она тоже проигнорировала.
– Я не знала, что тебе может пригодиться. Что-нибудь не слишком большое, чтобы ты мог взять с собой…
Он отважился посмотреть на нее. Она не собиралась плакать. Замечательная черта – одно из многих достоинств Джинни: она вообще редко плакала. Иногда он думал, что жизнь с шестью братьями сделала ее сильной.
Она шагнула ближе к нему.
– И вот я подумала: что-нибудь такое, чтобы ты не забыл меня… ну, если встретишь какую-нибудь вейлу, когда отправишься делать, что бы ты там ни собирался делать.
– Честно сказать, я не рассчитываю, что у меня будет много шансов ходить по свиданиям.
– Хоть какой-то плюс – я надеялась… – прошептала она. И вот она уже целовала его, как никогда не целовала прежде, и Гарри отвечал ей, и блаженное забвение – куда лучше, чем от огневиски – накрыло его. Не существовало никого на свете – кроме нее, Джинни, и этого чудесного ощущения: одна рука на ее спине, другая – в ее длинных, так приятно пахнущих волосах.
Дверь неожиданно распахнулась, и они отскочили друг от друга.
– О, простите! – сказал Рон подчеркнуто вежливо.
– Рон! – за его спиной выросла слегка задыхавшаяся Гермиона. Повисло напряженное молчание, затем Джинни сказала бесцветно и тихо:
– Ну, короче говоря, с днем рождения, Гарри…
Уши Рона пылали, Гермиона казалась взвинченной. Гарри хотелось захлопнуть дверь – прямо им в лицо! – но все очарование этих секунд уже лопнуло, как мыльный пузырь, словно, открыв дверь, они впустили в комнату холодный сквозняк, и вернулись все его разумные аргументы: с Джинни надо порвать, надо держаться подальше от нее. Блаженное забытье прошло.
Он посмотрел на Джинни, он хотел что-то сказать, хоть и не мог придумать, что именно, но она уже повернулась к нему спиной. Он подумал, что на этот раз она не устояла и заплакала, но не мог ничего сделать, чтобы утешить ее – на глазах у Рона.
– Увидимся… – сказал Гарри, выходя из спальни вслед за Роном и Гермионой.
Рон решительно спустился вниз, прошел через кухню – там по-прежнему было многолюдно, – и вышел во двор. Гарри не отставал от него, Гермиона с испуганным видом шла рядом.
Как только они оказались в уединенном месте – на свежескошенной лужайке – Рон резко повернулся к Гарри.
– Ты же бросил ее! Что ты сейчас ей голову морочишь?!
– Я не морочу.
Подошла Гермиона.
– Рон!
Он вскинул руку, заставляя ее замолчать.
– Ей было плохо, когда ты с этим покончил…
– Мне тоже. Ты прекрасно знаешь, почему я это сделал, ты знаешь, что я этого не хотел!
– Ну да, а сейчас ты с ней обнимаешься… она опять будет надеяться…
– Она же не идиотка, она прекрасно понимает, что мы не должны… и она же не думает, что мы в конце концов поженимся, или…
Стоило Гарри это сказать, перед глазами возникла картинка: Джинни в белом платье выходит замуж за высокого – лица не видно – и противного незнакомца.
Гарри ощутил как будто какой-то мгновенный удар. Ее будущее было свободно и лишено препятствий, а его… впереди у него не было ничего, кроме Волдеморта.
– Если ты будешь лапать ее при всякой возможности…
– Это больше не повторится, – отрывисто сказал Гарри. День был ясным, но ему отчего-то показалось, что солнце перестало светить. – Идет?
Вид у Рона был возмущенный и смущенный одновременно. Он слегка попереминался с ноги на ногу, затем сказал:
– Ну, хорошо… если так… Ладно тогда.
До конца дня Джинни больше не искала возможности поговорить с Гарри наедине, и ни взглядом, ни жестом не показала, что в ее комнате между ними произошло нечто большее, чем вежливая беседа.
Некоторым облегчением оказался приезд Чарли. Гарри отвлекся от своих мыслей, когда миссис Уизли силой усадила Чарли в кресло и, угрожающе подняв палочку, заявила, что сейчас-то она ему сделает пристойную стрижку.
Кухня в Норе не могла бы вместить всех гостей даже и до прибытия Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида, так что столы вынесли в сад. Фред и Джордж заколдовали несколько пурпурных светильников (на каждом красовалась цифра 17), и теперь они парили в воздухе над гостями. Благодаря заботе миссис Уизли, рана Джорджа выглядела чистой и нестрашной, но Гарри все никак не мог привыкнуть видеть темную дырку на месте уха, сколько бы близнецы ни шутили на эту тему.
Гермиона взмахнула палочкой и выпустила несколько пурпурных с золотом лент, которые эффектно вплелись в ветви деревьев и кустов.
– Здорово! – похвалил Рон, когда последним взмахом палочки она вызолотила листья дикой яблони. – У тебя точно есть вкус к таким штукам.
– Спасибо, Рон, – ответила она польщенно, но не без некоторого смущения. Гарри отвернулся от них. Улыбнувшись своим мыслям, подумал, что он, кажется, найдет в «Двенадцати беспроигрышных способах очаровывать волшебниц» главу про комплименты, когда у него будет время открыть книжку. Он поймал взгляд Джинни и улыбнулся ей – не успев вспомнить, что пообещал Рону. Немедленно повернулся к мсье Делакуру и заговорил с ним.
– Дорогу… дорогу! – пропела миссис Уизли, выходя в сад. В воздухе перед ней плыло нечто, похожее на огромный – размером с пляжный надувной мяч – снитч. Гарри не сразу понял, что это торт, который миссис Уизли предпочла транспортировать при помощи магии, а не нести в руках по неровной земле.
Когда торт был водружен в центр стола, Гарри сказал:
– Выглядит потрясающе, миссис Уизли!
– Это мелочи, дорогой мой! – нежно ответила она, а Рон из-за ее плеча показал Гарри большие пальцы и проговорил одними губами: «Так держать!»
К семи часам гости собрались. Фред и Джордж встречали всех в конце переулка и провожали в дом. По столь торжественному поводу Хагрид нарядился в свой лучший – совершенно жуткого вида – коричневый ворсистый костюм. Люпин улыбался, пожимая Гарри руку – но Гарри показалось, что вид у него не слишком радостный. Это было странно; Тонкс же, напротив, вся светилась счастьем.
– С днем рождения, Гарри! – сказала она, крепко обнимая его.
– Семнадцать, надо же! – сказал Хагрид, принимая из рук Фреда ведерный бокал вина. – Шесть лет, как мы с тобой встретились, помнишь, Гарри?
– Смутно! – ухмыльнувшись, ответил Гарри. – Ты, кажется, вынес входную дверь… наградил Дадли поросячьим хвостом… и сказал мне, что я волшебник?
– Подзабыл я детали… – хмыкнул Хагрид. – Рон, Гермиона – как жисть?
– Мы нормально, ты как? – спросила Гермиона.
– Все ничего… Занят слегка был – единороги у нас родились! Я вам покажу маленьких, как в школе будете… – Гарри старался не смотреть в глаза Рону и Гермионе. Хагрид полез в карман. – Во, держи. Не знал, чего тебе подарить, потом вспомнил… – Он вытащил из кармана небольшой, немного волосистый кошель на шнурке, явно предназначенный носить на шее. – Ослиная шкура. Положь, что хочешь – никто, кроме хозяина, не достанет. Редкая штуковина.
– Хагрид, спасибо!
– Ерунда, – Хагрид отмахнулся своей огромной, как крышка мусорного бачка, ручищей. – Ага, и Чарли здесь – всегда любил его! Эй, привет!
Чарли подошел к ним, досадливо проводя рукой по убийственно коротко подстриженным волосам. Он был ниже Рона, плотнее, на мускулистых руках виднелись шрамы и следы ожогов.
– Привет, Хагрид, как жизнь?
– Да все хотел написать тебе. Как там Норберт?
– Норберт? – Чарли рассмеялся. – Норвежский Гребнеспин? Он теперь Норберта.
– Чего? Он девочка?
– Ну да…
– Откуда вы знаете? – спросила Гермиона.
– А они более злобные! – сказал Чарли, оглянулся и добавил, понизив голос: – Хоть бы папа скорее пришел. Мама сейчас сорвется.
Они посмотрели на миссис Уизли: та старалась поддерживать беседу с мадам Делакур, но ежесекундно бросала взгляды на ворота.
– Думаю, не стоит дожидаться Артура. Начнем! – через некоторое время крикнула она на весь сад. – Его, наверно, задержали… ой!
Все разом увидели, как поток серебряного света ворвался в сад, взмыл на стол, превратился в сверкающую ласку. Стоя на задних лапах, ласка произнесла голосом мистера Уизли: «Со мной министр магии».
Патронус растворился. Родственники Флер в изумлении уставились на то место, где только что была и исчезла серебряная ласка.
– Нам здесь быть не следует, – быстро сказал Люпин. – Гарри, прости, я тебе в другой раз объясню.
Он схватил Тонкс за запястье, выдернул из-за стола. Они быстро подошли к изгороди, перелезли через нее и исчезли из виду. Миссис Уизли выглядела потрясенной.
– Министр? Но зачем? Не понимаю…
Обсудить, однако, не получилось: спустя миг у ворот аппарировал мистер Уизли в сопровождении Руфуса Скримджера, легко узнаваемого по гриве седых волос.
Вновь прибывшие прошли по саду, приблизились к освещенному столу. Все в молчании наблюдали, как они подходят. Скримджер вошел в круг света – и Гарри заметил, что он выглядит куда старше, изможденнее и мрачнее, чем при их последней встрече.
– Простите за вторжение, – сказал он, остановившись у стола. – Тем более, что я, кажется, вломился на вечеринку?..
Его взгляд задержался на громадном снитче-торте.
– Мои поздравления и наилучшие пожелания.
– Благодарю, – ответил Гарри.
– Мне необходимо побеседовать с вами с глазу на глаз, – продолжил министр. – А также с мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер.
– С нами? – удивленно переспросил Рон. – Но почему с нами?
– Я скажу вам, как только мы окажемся в более уединенном месте, – ответил Скримджер. – В вашем доме найдется, где поговорить? – обратился он к мистеру Уизли.
– Да, разумеется… – мистер Уизли выглядел напряженным. – Ну… гостиная, к примеру. Почему бы вам не пойти туда?
– Ведите, – обратился Скримджер к Рону. – Артур, нет никакой необходимости нас сопровождать!
Гарри заметил, как обменялись встревоженными взглядами родители Рона, когда они втроем встали из-за стола. Пока они шли в молчании к дому, Гарри думал, что Рон и Гермиона сейчас думают о том же, что и он: Скримджер, должно быть, каким-то образом узнал, что они собираются бросить Школу.
По пути через кухню, где царил беспорядок, в гостиную Скримджер не проронил ни слова. Хотя сад еще был полон мягкого вечернего света, в доме уже было темно, и Гарри, как только они вошли, палочкой зажег масляные лампы. Осветилась гостиная – бедная, но уютная. Скримджер уселся на продавленное кресло – обычное место мистера Уизли, – предоставив Гарри, Рону и Гермионе втискиваться на диван. Как только они устроились, министр заговорил:
– Я хочу задать вам троим несколько вопросов. Полагаю, лучше всего будет поговорить с каждым из вас индивидуально. Если вы двое, – он указал на Гарри и Гермиону, – подождете наверху, мы начнем с Рональда.
– Никуда мы не пойдем! – сказал Гарри. Гермиона энергично кивнула. – Вы вполне можете говорить с нами вместе – или не говорите вовсе.
Скримджер посмотрел на него холодно-оценивающе. Гарри показалось, что министр прикидывает, стоит ли на столь раннем этапе переходить к военным действиям.
– Что ж, вместе так вместе, – пожав плечами, сказал Скримджер. Прочистил горло. – Я нахожусь здесь – уверен, вам это понятно – из-за завещания Альбуса Дамблдора.
Гарри, Рон и Гермиона обменялись взглядами.
– Очевидно, неожиданность… То есть вам было неизвестно, что Дамблдор вам что-то оставил?
– Нам – всем?.. – спросил Рон. – Мне и Гермионе тоже?
– Да, каждому из…
Гарри перебил:
– Дамблдор погиб больше месяца назад. Почему потребовалось столько времени, чтобы отдать нам то, что он нам оставил?
– Разве это не очевидно? – Гермиона не дала Скримджеру возможности ответить. – Им надо было исследовать то, что он оставил. Вы не имели на это права! – голос ее слегка дрожал.
– Я имею полное право, – отмахнулся министр. – Декрет об Оправданной Конфискации позволяет Министерству изымать для проверки завещанное имущество.
– Цель этого закона – не допустить передачу по наследству объектов Темной магии! – сказала Гермиона. – И предполагается, что Министерство должно иметь обоснованные свидетельства того, что завещатель оставил нечто незаконное, прежде чем изымать имущество для проверки! Или вы хотите сказать, будто подозревали, что Дамблдор оставил нам какие-то проклятые предметы?
– Вы планируете сделать карьеру в области магической юриспруденции, мисс Грейнджер? – спросил Скримджер.
– Нет, – парировала Гермиона. – Я планирую заниматься чем-нибудь полезным.
Рон рассмеялся. Скримджер сверкнул на него глазами и отвел взгляд, как только Гарри заговорил:
– И почему же вы теперь решили все-таки отдать это нам? Не можете придумать предлога оставить у себя?
– Нет, просто истек срок в тридцать один день, – быстро ответила Гермиона. – Нельзя дольше задерживать имущество, если не доказано, что оно опасно. Так?
– Вы могли бы сказать, Рональд, ваши отношения с Дамблдором были близкими? – спросил Скримджер, проигнорировав слова Гермионы. Рон выглядел растерянным.
– Мои?.. Ну… нет, наверно… это Гарри всегда…
Рон посмотрел на Гарри и Гермиону – она бросила на него взгляд «заткнись-немедленно!», но сделанного не воротишь: по выражению лица Скримджера было ясно, что он услышал именно то, что ожидал – и хотел – услышать. Коршуном спикировал на слова Рона.
– Если вы не были в достаточно близких отношениях с Дамблдором, как вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своем завещании? Он крайне мало оставил частным лицам. Большая часть его имущества переходит Хогвартсу: частная библиотека, магические орудия, прочие предметы личного пользования. Как вы полагаете, почему он выделил вас?
– Ну не знаю… я сказал, что мы не близко общались… я имел в виду, что мне казалось, что он неплохо ко мне относится…
– Рон, ты скромничаешь, – сказала Гермиона. – Он очень хорошо к тебе относился.
Сказано обтекаемо на грани неправды, подумал Гарри: насколько ему было известно, Рон и Дамблдор никогда не разговаривали наедине, и опыт их личного общения был пренебрежимо мал. Однако Скримджер, похоже, вовсе не слушал. Он сунул руку под мантию и извлек оттуда мешок на шнурке – много больше того, который Хагрид подарил Гарри. Достав из мешка свиток пергамента, он развернул его и прочитал вслух:
– Последняя воля и завещание Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора… так… вот оно… Рональду Билиусу Уизли я завещаю мой делюминатор, в надежде, что, пользуясь им, он будет вспоминать обо мне.
Скримджер достал из сумки уже знакомый Гарри предмет, похожий на серебряную зажигалку. Однако он знал, что эта штука способна забирать весь свет в помещении, и возвращать его – одним щелчком. Скримджер потянулся к Рону и передал ему делюминатор. Рон потрясенно повертел его в пальцах.
– Это очень ценная вещь, – сказал Скримджер, наблюдая за Роном. – Возможно, единственная в своем роде. Бесспорно, сделана самим Дамблдором. Почему же он оставил столь ценный предмет вам?
Рон недоуменно покачал головой.
– Дамблдор выучил за свою жизнь не одну тысячу студентов, – продолжал давить Скримджер. – Однако в завещании упомянул только вас троих. Почему так? Как по-вашему, с какой целью, как он предполагал, вы будете использовать делюминатор?
– Свет гасить, наверно, – пробормотал Рон. – А зачем еще?
Скримджеру явно нечего было сказать. Пару мгновений последив за Роном взглядом исподлобья, он снова опустил глаза в документ.
– Мисс Гермионе Джин Грейнджер оставляю свой экземпляр «Сказок Барда Бидла», с надеждой, что она найдет эту книгу занимательной и полезной.
Скримджер извлек из сумки небольшую книгу, выглядевшую столь же ветхой, как и оставшиеся наверху «Тайны Темных Искусств». Переплет был в пятнах и местами облупился. Гермиона молча приняла книгу, положила на колени и внимательно смотрела на нее. Гарри увидел, что заголовок написан рунами; он никогда не изучал руны… На выпуклые значки упала слеза.
– Почему, по вашему мнению, Дамблдор оставил вам эту книгу? – спросил Скримджер.
– Он знал… что я люблю книги, – хрипло ответила Гермиона, рукавом промокнув глаза.
– Но почему именно эту книгу?
– Не знаю. Наверно, он думал, мне понравится.
– Вы с Дамблдором когда-либо говорили о тайнописи, о шифрах, вообще о способах передавать секретные сообщения?
– Нет, никогда, – ответила Гермиона, по-прежнему вытирая рукавом глаза. – И если Министерство за тридцать один день не обнаружило в этой книге никаких зашифрованных посланий, едва ли я обнаружу…
Она подавила рыдание. Они сидели так тесно, что Рону с трудом удалось высвободить руку, чтобы обнять ее за плечи.
Скримджер вновь обратился к завещанию.
– Гарри Джеймсу Поттеру, – прочитал он, и сердце Гарри внезапно сжалось, – я оставляю снитч, пойманный им во время его первого матча в Хогвартсе, как напоминание о том, что упорство и мастерство всегда вознаграждаются.
Скримджер вытащил золотой шарик размером с орех – серебряные крылья слабо затрепетали – и Гарри почувствовал, что напряжение пошло на спад.
– Почему Дамблдор оставил вам этот снитч? – спросил Скримджер.
– Понятия не имею, – ответил Гарри. – Думаю, по тем самым причинам, которые вы только что прочитали. Напоминание, что можно получить, если быть упорным… и как там еще…
– То есть вы полагаете, что это просто сентиментальный сувенир?
– Да, наверно, – ответил Гарри. – А что же это еще?
– Вопросы задаю я. – Скримджер придвинулся вместе со своим креслом ближе к дивану. Сумерки уже сгустились, и призрачно белый тент башней возвышался за окном.
– Я обратил внимание, что торт в честь вашего дня рождения сделан в форме снитча. Почему?
Гермиона язвительно засмеялась.
– О да, это никак не намек на то, что Гарри выдающийся ловец… это было бы слишком очевидно… – сказала она. – Точно: там под глазурью спрятано зашифрованное послание от Дамблдора!
– Не думаю, что в глазури что-то спрятано, – заметил Скримджер. – Но вот снитч может быть идеальным местом, где можно спрятать что-либо небольшое. Полагаю, вы понимаете, о чем я?
Гарри пожал плечами, Гермиона ответила. Рефлекс правильно отвечать на вопросы у нее так силен, подумал Гарри, что она никак не может подавить его…
– Потому что снитчи обладают памятью прикосновения.
– Чего? – хором спросили Гарри и Рон: они оба привыкли считать, что познания Гермионы в том, что касается квиддича, ничтожно малы.
– Верно, – заметил Скримджер. – К снитчу никогда не прикасаются голыми руками, прежде чем его выпустить. Даже мастера – они всегда в перчатках. На снитч накладывают заклинание, позволяющее ему запомнить первого, кто дотронулся до него – на случай спорных моментов в игре. Этот снитч, – он поднял золотой шарик, – будет помнить ваше прикосновение, Поттер. Сдается мне, что Дамблдор – а он отличался выдающимися магическими способностями, при всех его недостатках! – мог заколдовать этот снитч так, чтобы он открывался только для вас.
Сердце Гарри забилось быстрее. Он не сомневался в правоте Скримджера – и как ему избежать прикосновения к снитчу на глазах у министра?
– Вы молчите… – сказал Скримджер. – Возможно, вы уже поняли, что там внутри?
– Нет, – ответил Гарри, все еще ломая голову, как сделать так, чтобы Скримджер видел, что он берет снитч… а на самом деле не коснуться его. Если бы он только владел легилименцией – по-настоящему владел! – и мог прочитать, что думает сейчас Гермиона: ему казалось, он слышит, как гудят ее мысли.
– Берите же! – мягко сказал Скримджер.
Гарри встретил взгляд желтоватых глаз министра и понял, что выбора у него нет, он может только подчиниться. Он протянул руку, Скримджер подался вперед и положил снитч ему на ладонь, медленно и осторожно.
Ничего не произошло. Стоило пальцам Гарри сомкнуться, крылышки снитча дернулись и замерли. Скримджер, Рон и Гермиона продолжали жадно смотреть на мячик, теперь частично скрытый в руке Гарри, словно ожидая, что он сейчас во что-нибудь превратится.
– Драматический момент! – холодно сказал Гарри. Рон и Гермиона засмеялись.
– Это все? – спросила Гермиона, приподнявшись с дивана.
– Не совсем, – ответил Скримджер, явно помрачневший. – Дамблдор оставил вам еще кое-что, Поттер.
– Что? – спросил Гарри, вновь почувствовав волнение.
На этот раз Скримджер не потрудился прочитать по тексту завещания.
– Меч Годрика Гриффиндора, – сказал он. Рон с Гермионой застыли. Гарри огляделся, рассчитывая увидеть инкрустированную рубинами рукоятку, но Скримджер не торопился достать меч из кожаного мешка. Впрочем, так или иначе, мешок был слишком мал, чтобы в нем мог поместиться меч.
– Ну и где? – спросил Гарри с подозрением.
– К сожалению, – ответил Скримджер, – Дамблдор был не вправе распоряжаться мечом. Меч Годрика Гриффиндора – ценный исторический артефакт, и, следовательно, принадлежит…
– Принадлежит Гарри! – горячо воскликнула Гермиона. – Меч выбрал его, только Гарри смог найти его… он явился Гарри из Распределительной Шляпы!
– Согласно надежным историческим источникам, меч может являться любому достойному гриффиндорцу, – сказал Скримджер. – И от этого он не становится частной собственностью мистера Поттера, что бы там ни думал по этому поводу Дамблдор.
Скримджер поскреб плохо выбритую щеку, пристально глядя на Гарри.
– Как вы полагаете, почему…
– …Дамблдор решил оставить меч мне? – спросил Гарри, стараясь держать себя в руках. – Может, он думал, меч будет хорошо смотреться на стене в моей гостиной?
– Это не шутки, Поттер! – прорычал Скримджер. – Возможно, дело в том, что Дамблдор полагал, что только мечом Годрика Гриффиндора может быть поражен наследник Слизерина? Он хотел передать этот меч вам, потому что верил – как верят многие, – что именно вам предначертано победить Того-Кого-Нельзя-Называть?
– Интересная теория, – сказал Гарри. – Кто-нибудь когда-нибудь пытался проткнуть Волдеморта мечом? Может, Министерству стоит отрядить кого-нибудь попробовать, вместо того, чтобы исследовать делюминаторы и замалчивать побеги из Азкабана? Так вот чем вы занимались, министр, запершись в своем кабинете – пытались раскурочить снитч! Люди погибают – я сам едва не погиб – Волдеморт гнался за мной через три графства, убил Шизоглаза Хмури… но Министерство никак на это не отреагировало, верно?.. И вы все еще рассчитываете на сотрудничество?
– Вы забываетесь! – закричал Скримджер, поднимаясь. Гарри вскочил на ноги. Скримджер приблизился к нему, с силой упер палочку ему в грудь: на футболке осталась дырка, как от зажженной сигареты.
– Ого! – Рон вскочил, выхватил палочку, но Гарри быстро сказал:
– Нет! Ты только дашь ему повод арестовать нас!
– Вспомнили, что вы не в школе, да? – спросил Скримджер, тяжело дыша прямо в лицо Гарри. – Вспомнили, что я не Дамблдор, который всегда прощал вам дерзость и нарушение субординации? Носите ваш шрам, как корону, Поттер, но не семнадцатилетнему юнцу указывать мне, как я должен делать свою работу! Пора вам научиться уважению!
– Это вам пора заработать его, – ответил Гарри.
Задрожал пол, они услышали торопливые шаги. Дверь распахнулась, и в гостиную влетели мистер и миссис Уизли.
– Мы… нам показалось, мы слышали… – начал мистер Уизли, с изрядной долей тревоги глядя, как Гарри и министр стоят, дыша друг другу в лицо.
– …громкие голоса… – выдохнула миссис Уизли.
Скримджер отступил от Гарри на пару шагов, не отрывая глаз от дырочки, которую прожег на его футболке. Казалось, он сожалеет, что вышел из себя.
– Это… ничего страшного… – пробормотал он. – Сожалею, что вы так настроены. – Он еще раз заглянул Гарри прямо в лицо. – Такое впечатление, будто вы считаете, что Министерство не хочет того же, чего и вы – и чего хотел Дамблдор. Мы должны объединить усилия.
– Мне не нравятся ваши методы, министр, – сказал Гарри. – Помните?
И во второй раз он поднял правую руку и поднес к лицу Скримджера кулак, где еще были хорошо видны белые шрамы в виде надписи «Я не должен лгать». Лицо Скримджера помрачнело. Он отвернулся, не сказав ничего, и тяжелой походкой направился к выходу. Миссис Уизли бросилась за ним, и Гарри услышал, как она остановилась у задней двери. Спустя некоторое время раздался ее голос: «Ушел!»
– Что ему надо было? – спросил мистер Уизли, поочередно вглядываясь в лица Гарри, Рона и Гермионы. Торопливо вернулась миссис Уизли.
– Отдать нам то, что завещал Дамблдор, – сказал Гарри. – Они только сейчас обнародовали завещание.
В саду, за столом, три предмета, врученные им Скримджером, передавались из рук в руки. Каждый восхищенно охал над делюминатором и «Сказками Барда Бидла», и все переживали, что Скримджер отказался отдавать меч. Но никто не смог предложить правдоподобное объяснение, почему Дамблдор решил оставить Гарри старый снитч. Пока мистер Уизли в третий или четвертый раз рассматривал делюминатор, миссис Уизли осторожно сказала:
– Гарри, дорогой, все ужасно голодные… Мы без вас не хотели начинать. Может, пора уже подавать?..
Поели торопливо, и вскоре, после скомканно пропетого «С днем рождения тебя» и лихорадочно съеденного торта, вечеринка прекратилась сама собой. Хагрид, приглашенный на завтрашнюю свадьбу, но слишком большой, чтобы разместиться в переполненной Норе, отправился ставить себе палатку на близлежащее поле.
– Жди нас наверху, – прошептал Гарри Гермионе, пока они помогали миссис Уизли вернуть саду его первоначальный вид. – Когда все спать лягут.
Наверху, в мансарде, Рон рассматривал делюминатор, а Гарри заполнял подаренный Хагридом мешок, не золотом, но теми вещами, которые были ему особо дороги, хотя некоторые из них сейчас были абсолютно бессмысленны: Карта Мародеров, осколок заколдованного зеркала Сириуса, медальон Р.А.Б. Он туго затянул завязки, повесил мешок себе на шею, и, сидя, принялся наблюдать за старым снитчем, чьи крылышки слабо трепетали. Наконец в дверь постучали, и в комнату на цыпочках вошла Гермиона.
– Muffliato! – прошептала она, махнув палочкой в сторону лестницы.
– Мне казалось, ты не одобряешь это заклинание? – сказал Рон.
– Времена меняются, – ответила она. – Так, теперь покажи нам этот делюминатор.
Рон сразу подчинился, вытянул руку и щелкнул делюминатором. Единственная лампа немедленно погасла.
– Дело-то в том, что мы можем добиться того же и с Перуанским Порошком Мгновенной Тьмы… – прошептала Гермиона в темноте.
Послышался щелчок, и шар света, вырвавшись из делюминатора, вернулся на свое место в лампе под потолком.
– И все равно – классно! – сказал Рон, как будто защищаясь. – И я так понял, Дамблдор сам ее изобрел!
– Я знаю, но вряд ли он стал бы упоминать тебя в завещании только ради того, чтобы помочь нам выключать свет!
– Как думаете, он понимал, что Министерство конфискует все для проверки? – спросил Гарри.
– Безусловно, – сказала Гермиона, – он не мог прямо написать в завещании, зачем оставляет нам все это… но от этого не становится яснее…
– …почему он нам никак не намекнул, пока был жив, – договорил Рон.
– Ну, в самом деле… – сказала Гермиона, пролистывая «Сказки Барда Бидла», – Если эти штуки так важны, что их стоит передавать прямо под носом у Министерства, думаешь, он как-то дал бы нам понять?.. Если только он не думал, что это очевидно.
– Значит, он ошибался! – сказал Рон. – Я всегда говорил, что он не в себе. Да, блестящий и все такое, но сдвинутый. Оставить Гарри старый снитч – ну и зачем?
– Понятия не имею, – сказала Гермиона. – Когда Скримджер заставил тебя дотронуться до снитча, я была уверена – что-то получится!
– Ну да… – сказал Гарри. Пульс его забился быстрее, когда он поднял снитч. – Мне ведь не стоило особенно стараться перед Скримджером…
– Ты о чем? – спросила Гермиона.
– Это снитч, который я поймал на моем первом матче – помните?
Гермиона выглядела растерянной. Рон, напротив, задохнулся и только пальцем тыкал то в Гарри, то в снитч, пока не обрел голос:
– Ты же его чуть не проглотил!
– Точно! – сказал Гарри, и, чувствуя, как отчаянно бьется сердце, прижался губами к снитчу.
Снитч не открылся. Стало горько от разочарования, он опустил золотой шарик… но тут Гермиона закричала:
– Надпись! На нем надпись, смотрите скорее!
От неожиданности и волнения Гарри чуть не выронил снитч. Гермиона была совершенно права: на золотой поверхности, где мгновение назад еще ничего не было, проступили буквы, сложившиеся в четыре слова, и Гарри узнал легкий, наклонный почерк Дамблдора.
Гарри едва успел прочитать – буквы исчезли.
– «Откроюсь я в конце»… Что это должно значить?
Гермиона и Рон с одинаковым непониманием на лицах покачали головами.
Откроюсь я в конце… Откроюсь я в конце … Но сколько бы они ни повторяли эти слова, с разной интонацией, извлечь из них смысл им не удалось.
– А меч? – наконец сказал Рон, когда они все-таки отказались от попыток проникнуть в смысл надписи на снитче. – Почему он хотел, чтобы меч был у Гарри?
– И почему он не мог просто сказать мне? – негромко заметил Гарри. – Меч был там, все время был в его кабинете на стене, всегда, когда мы разговаривали в прошлом году! Если он хотел, чтобы меч был у меня, почему он мне просто не отдал его?
У Гарри было чувство, словно он сидит на экзамене и пялится в билет, который ему следовало бы знать, но голова соображает вяло и воспринимать что-либо отказывается. Было в тех долгих разговорах с Дамблдором что-то такое, что он упустил? Должен он знать, к чему все это? Дамблдор ожидал, что Гарри поймет?
– А эта книжка? – сказала Гермиона. – «Сказки Барда Бидла»… Я и не слышала о них никогда!
– Ты никогда не слышала о «Сказках Барда Бидла»?! – переспросил Рон с недоверием. – Ты это шутишь?
– Нет, – удивилась Гермиона. – Так ты что, знаешь про них?
– Ну конечно, знаю!
Гарри посмотрел на них с интересом. Беспрецедентно: чтобы Рон читал книгу, которую не читала Гермиона! Рон же был явно ошеломлен их удивлением.
– Ой, да ну вас! Все старые детские сказки, считается, пошли от Бидла, разве нет? «Фонтан Фортуны», «Волшебник и прыгающий горшок», «Бэббити-Рэббити, которая громко топает»…
– Извини, - хихикнув, сказала Гермиона. – Как ты сказал – последняя?..
– Да ты чего… – Рон в полном недоумении переводил глаза с Гермионы на Гарри. – Ты же не могла не слышать про Бэббити-Рэббити…
– Рон, ты прекрасно знаешь, что и Гарри, и меня воспитывали магглы. Нам не рассказывали этих историй, нам рассказывали про Белоснежку и Семь Гномов, про Золушку…
– Это еще что – болезнь какая-то? – спросил Рон.
– Так это детские сказки? – спросила Гермиона, снова склоняясь над рунами.
– Ну да… – неуверенно сказал Рон. – То есть… ну, слышишь все время… все говорят, что детские сказки восходят к Бидлу. Я не знаю, я же в оригинале не читал!
– Но странно – почему Дамблдор решил, что я должна их прочитать?..
Снизу донесся какой-то стук.
– Это, наверно, просто Чарли, как мама уснула, вышел волосы отрастить… – беспокойно предположил Рон.
– Ладно, все равно спать пора… – прошептала Гермиона. – Завтра проспать никак нельзя.
– Да уж… – согласился Рон. – Тройное убийство с особой жестокостью, совершенное матерью жениха, может немного расстроить свадьбу… Свет я погашу.
И как только Гермиона вышла из комнаты, он еще раз щелкнул делюминатором.
![]() |
Обсудить главу вы можете в этой теме |
<< Предыдущая глава | Оглавление | Следующая глава >> |